Вольф пишет, например, что Гиппократ, Аристотель и другие античные ученые принимали постепенное формирование тел природы.
Если они, по словам Вольфа, и не защищали специально этого учения, то это происходило потому, что в древности, как думает Вольф, его никто и не оспаривал. Действительно, мы находим у Аристотеля ряд высказываний, которые заставили некоторых исследователей отнести Аристотеля к сторонникам трансформизма. Не буду касаться здесь очень спорного вопроса о том, насколько это справедливо. Для нас важно лишь отметить, что Вольф выводит идею трансформизма от времен классической древности, где она имела якобы признание. Может быть, Вольф даже с намерением принял такое истолкование некоторых идей античной науки, желая опереться на авторитеты древности. Как бы то ни было, но из этих рассуждений ясно, что здесь речь идет о законе исторического развития органической природы, которому все живые тела обязаны своим происхождением, а не только о развитии в пределах онтогенеза.
Весьма важно, что Вольф стремится рассматривать спор между эпигенезом и пределинеацией не как столкновение мнений ученых специалистов по частному вопросу, а как широкий конфликт двух мировоззрений, которые исключают друг друга и из которых лишь одно может быть истинным: «Если я. опровергаю гипотезы предобразования, - пишет он, например, — то я тем самым защищаю положение, что тела формируются при генерации. Эта гипотеза является прямой противоположностью приведенному положению. Гипотеза предобразования говорит, что тела не формируются, эпигенез говорит, что они формируются. Следовательно, если я говорю, что гипотеза пределинеации являются ложью, то я говорю тем самым — эпигенезис есть истина».
«Я говорю, — продолжает Вольф, — что если будет найдена возможность объяснить эпигенез, т. е. формирование органических тел, если будут открыты в природе такие силы и усмотрен возможный способ, каким эти силы могли бы произвести органические тела, то тогда гипотеза пределинеации получит совершенно иное значение, и о ней должны будут судить совсем иначе, чем в том случае, если не усматривают возможности естественного происхождения (durch eine natiirliche Ursache) столь искусно организованных органических тел».
В той же самой «Theorie von der Generation» есть высказывания, которые с еще большей определенностью показывают отношение Вольфа к идее исторического развития организмов.
Так, например, оспаривая теорию пределинеации,. Вольф приводит рассуждение, которое вполне отчетливо характеризует его позицию: «Вы еще помните, — пишет он, — обращаясь к своему другу Матвею Лудольфу, — что пред образование это такое явление, которое по существу создано богом при сотворении [мира], но пребывало в скрытом состоянии и в течение известного времени оставалось невидимым, а затем стало видимым. Вы видите, что появляющийся таким образом феномен представляет собою чудо, которое отличается от обычных чудес лишь тем, что оно, во-первых, было установлено богом еще в эпоху творения, а во-вторых, что оно оставалось невидимым до того времени, пока, наконец, не проявилось. Таким образом, все организмы суть явления поистине чудесного порядка".
Но как сильно изменяется благодаря этому то представление, которое мы имеем о внешней природе, как много теряет оно в своей красоте!
До сих пор это была живая природа, которая подвергалась бесконечным изменениям благодаря своим собственным силам. Теперь это некоторое изделие (Werk),. которое подвергается лишь кажущимся переменам, но на деле и по сущности своей остается неизменным в том виде, в каком было создано, и лишь постепенно все более и более расходуется. Прежде это была природа, которая себя сама разрушала и сама себя по-новому творила, и благодаря этому создавала бесконечные видоизменения и вечно показывала себя с новой стороны. Теперь — это безжизненная масса (leblose Masse), из которой одна за другой выпадают отдельные части, пока весь этот хлам (Kram) не придет к концу. Такую жалкую природу (eine solche elende Natur) признать я не могу, а семенные животные — это не произведение широкой философской мысли, а изобретение Левенгука, шлифовальщика стекол» (sic!).
Из этого замечательного места эволюционный подход Вольфа к природе виден совершенно ясно.
Вольфу было вполне понятно принципиальное значение его научных работ. Он сознательно и с изумительной принципиальностью старался расчистить путь для эволюционного миропонимания, и главным препятствием на этом пути была для него теория пределинеации как признание неизменности и сверхестественного происхождения природы. Учение об эпигенезе, теория генерации были для Вольфа лишь отдельными сторонами его общего мировоззрения, проникнутого идеей исторического развития природы. Видно и то, как дорого было ему это мировоззрение и как возмущала идея законченности и неподвижности, мира — «theoria stabilata», с которой он боролся всю жизнь — прекрасную жизнь натуралиста-философа.
Таким образом, даже печатные произведения Вольфа с достаточной ясностью свидетельствуют о его положительном отношении к идее исторического развития органической природы. Однако эти мысли Вольфа не были достаточно оценены в свое время и в истории эволюционной, идеи ему до сих пор не было отведено надлежащего места..
Во второй части «Theorie von der Generation» Вольф лередает в доступной форме свои наблюдения над образованием тканей и органов у растений, а также над развитием куриного зародыша, которые изложены им в его латинской диссертации. Однако это не простой пересказ содержания лоследней: многое изложено там полнее и выражено гораздо яснее, чем в первой работе.[2]
Взгляд на клетку приобретает во второй работе Вольфа более законченные очертания.
Вольф различает теперь три группы образований: ткани, состоящие из клеток и сосудов, затем органы, образованные из тканей, и, наконец, части организма, состоящие из органов. Мысль, что все живые организмы — как растения, так и животные — состоят из пузырьков, или клеток, [3] Вольф высказывает в самой определенной форме. Привожу одно из таких высказываний: «Первый род образований — это такие, которые не состоят из других частей, но являются последними и простыми, из которых, напротив, составлены все прочие части. В растениях — это сосуды и пузырьки (Blaschen). Кора, древесина, корень, ствол, ветви, листья, цветы, плоды, семена, все части растения состоят или из сосудов, или из пузырьков, или из их сочетания. У животных опять же имеются сосуды и клеточная ткань.
Пузырьки в растениях есть не что иное, как клеточная ткань (die Blaschen in den Pflanzen sind nichts anders, als ein Zellengewebe), но только здесь во многих местах клетки замкнуты, в то время как у животных они друг с другом сообщаются. Исключая нервы и мускулы {мозг я тоже считаю за нервы), все части животных состоят из сосудов, связанных между собой клеточной тканью, или из одной клеточной ткани. Все внутренности, кости, кожа принадлежат к первой группе; эпидермис, волосы, ногти — ко второй».
В дальнейшем Вольф повторяет, что сосуды по существу не что иное, как те же пузырьки, только вытянутые в длину, почему между пузырьками и типичными сосудами имеется множество переходов.
«Сосуды и пузырьки, — пишет он [ 10], — различаются только по своей форме; и те и другие суть полости в веществе, где они находятся. Первые (пузырьки] суть круглые или угловатые, вторые [сосуды] продолговатые пустоты. Конечно, имеется переход от первых ко вторым (Ja, es findet ein Uebergang aus dem einen in den andern Statt). Есть пузырьки, которые простираются в длину, но отделяются друг от друга перегородками там, где они упираются взаимно своими концами, и вы не знаете, назвать ля такие пузырьки удлиненными пузырьками, или сосудами, которые равномерно разделены на части. Поэтому неудивительно, что одинаковые части формируются одинаковым образом».[4] Клеточная структура мышц и мозга была Вольфу недостаточно ясной, хотя он и предполагает, что последние не составляют по своему строению исключения, но ,со свойственной ему добросовестностью, верный своему правилу «говори только о том, что видишь», — он замечает: «Немногое, что я о них знаю, еще гипотетично и недостаточно подкреплено опытом, чтобы я позволил себе выдавать это за истину. Вот почему я еще не сказал и не написал об этом ни слова».4
Припомним, что все это было сказано Вольфом лет за 80 до Щванна и лет за 40 до Биша, которому и приписывают обыкновенно идею о простых элементах, повторяющихся в различных органах и образующих их своими сочетаниями.
Но Биша говорил о тканях, он не пользовался микроскопом: и не знал клеток, в то время как Вольф совершенно отчетливо различал и клетки, и построенные из них ткани.
Основная ошибка Вольфа в его учении о клеточной структуре заключается, как сказано, в том, что для него клетка — не что иное, как пещерка в основном веществе, наполненная соком и вызванная к жизни механическими причинами (давлением соков). Die Blaschen selbst sind blosse Locher, — пишет, например, Вольф, повторяя это утверждение и во многих других местах. [5] Эти «пещерки» служат, прежде всего, складочным местом для питательного материала, необходимого организму для отправлений его жизненных функций. [6] Так как Вольф считал движение соков существенным признаком жизни, а на клеточную структуру смотрел как на механический результат скопления и передвижения соков, то и вышло, что он стал считать клеточную структуру существенным, а не случайным признаком живого вещества.
[1] Там же, страница 60, 61.
[2] Поэтому надо пожалеть, что переводчик Вольфа на русский язык, .А, Е. Гайсннович, перевел только первую часть трактата «Theorie von der Generation».
[3] Вольф в ряде мест пишет «Blaschen oder Zellen» (смотрите, например, .страница 162, § 28).
[4] Там же.
[5] Theorie v. d. Generation, Th. II, страница 152.
[6] Там же, страница 157.