По Дарвину, разнообразие приспособлений не только просто повышает шансы в борьбе за существование.

Но имеет следствием увеличение количества особей. Последнее же в значительной мере определяет степень жизнеспособности вида в данных конкретных условиях. Согласно Дарвину, «чем разнообразнее строение, общий склад и привычки потомков какого-нибудь вида, тем легче они будут в состоянии завладеть более многочисленными и более разнообразными местами в экономии природы, а следовательно, тем легче они будут увеличиваться в числе».

Связь жизнеспособности вида с его численностью особенно отчетливо видна на примере редких, стоящих на грани вымирания видов. По поводу их судьбы Дарвин писал: «Когда какой-нибудь вид становится очень редким, скрещивание в близких степенях родства будет содействовать его истреблению; некоторые авторы высказывали мнение, что в этом заключается причина, объясняющая вырождение зубра в Литве, красного оленя в Шотландии, медведя в Норвегии и пр.». Цитированные слова приобрели особую актуальность в настоящее время, когда проблема сохранения многих редких видов животных, находящихся под угрозой, стала как никогда острой.

Дарвин установил, что общая численность особей растений и животных, обитающих в каком-либо одном месте, находится в прямой зависимости от их видового разнообразия и связи с напряженностью конкуренции. Он писал: «Так и в общей экономии какой-нибудь страны: чем больше, чем полнее разнообразие животных и растений, приспособленных к разному образу жизни, тем больше число особей, которые там могут прожить». Видовое разнообразие в рамках сообщества оказывает, по Дарвину, непосредственное влияние и на его продуктивность, причем и животных, и растений. «Доказано на опыте, — подчеркивал Дарвин, — что если участок земли засеять одним видом трав, а другой такой же участок — травами, принадлежащими к нескольким различным родам, то во втором случае получится большее число растений и большее количество семян, чем в первом». Таким образом, Дарвин вплотную подошел к важному сейчас вопросу о зависимости продуктивности сообщества от его состава. Но вернемся к кругу синэкологических вопросов, о которых шла речь выше.

Дарвин неоднократно останавливался на биоценотических отношениях животных и растений.

Так, он подробно разобрал вопрос о роли птиц в расселении семян растений, причем оперирует собственными наблюдениями, количественными подсчетами и опытами. Количественным данным Дарвин вообще придавал большое значение и широко ими пользовался. В связи с проблемой географическогоv распространения и расселения он писал: «Живые птицы также должны считаться весьма деятельными агентами в разнесении семян. Твердые семена плодов проходят неповрежденными даже через органы пищеварения индейки. В течение двух месяцев я добыл в моем саду из экскрементов мелких птичек семена 12 видов, оказавшихся неповрежденными, и некоторые из них, взятые для опыта, проросли. Но следующий факт имеет особенное значение: зоб птиц не выделяет желудочного сока и, как я знаю из опытов, не оказывает никакого вредного влияния на способность семян к прорастанию». Дарвин обратил также вниманий на возможность транспортировки семян, содержащихся в зобах и желудках зерноядных птиц, пойманных хищниками. Об этом свидетельствуют найденные им семена 12 видов растений в погадках сов и дневных хищников, отрыгнутых спустя 12 — 20 часов после успешной охоты на мелких птиц, причем часть семян сохраняла всхожесть. В одном из опытов два семечка свекловицы дали ростки, пролежав в желудке птицы двое суток и четырнадцать часов.

Дарвин сохранил свою склонность к точным, количественным данным, обратившись к оценке другого способа орнитохории — переносу семян с землей, прилипшей к лапам птиц.

С ноги вальдшнепа он снял и успешно проростил семечко ситника. Комочек земли с ноги каменной куропатки сохранялся в коллекции в течение трех лет, после чего был измельчен и размочен. Из него, как сообщает Дарвин, проросло не менее 82 растений — 12 однодольных и 70 двудольных, принадлежавших по меньшей мере к трем разным видам.

Изучая биоценотические связи животных и растений, Дарвин не ограничился приведенными фактами. Он показал, что эти контакты могут быть настолько глубокими, что скажутся на формообразовании растений. В этом плане особенно показательно описанное им адаптивное строение цветка ряда видов орхидей, опыляемых исключительно шмелями. Этот факт настолько заинтересовал Дарвина, что в дальнейшем побудил подвергнуть специальному исследованию, давшему ценнейшие материалы относительно путей возникновения взаимных адаптаций орхидей и их опылителей.

В общем в своих трудах Дарвин показал, насколько сложны и разнообразны взаимодействия организмов. Согласно А. П. Шенникову, насчитывается по крайней мере пять форм этих связей, а именно:

  1. взаимоотношения хозяина и паразита, или — шире — между потребляемым и потребляющим организмами, т. е. то, что Дарвин только «ради удобства», но не по существу называл борьбой за существование;
  2. взаимные контакты в условиях наличия у одного из видов какого-либо специфического выгодного приспособления, которого лишены другие виды, поэтому располагающие меньшими шансами в жизненном соревновании;
  3. разная степень зависимости организмов от внешней среды в связи с различной к ней приспособленностью;
  4. конкуренция вследствие чрезмерного размножения и недостатка жизненных ресурсов на ограниченном пространстве;
  5. косвенное благоприятствование одного вида другим, входящим в то же сообщество, несмотря на отсутствие между ними прямых пищевых связей и конкуренции.

Во времена Дарвина большой популярностью пользовалась акклиматизация.

Правда, она носила преимущественно эмпирический характер и поэтому вызвала саркастическую реплику Дарвина, но указавшего в то же время на единственно правильную теоретическую основу этого дела — естественный отбор наиболее приспособленных форм. «Я знаю, — писал Дарвин, — что попытки акклиматизировать животных и растения называли пустой химерой. Без колебания, эти попытки в большинстве случаев заслуживают такого названия, если они производятся независимо от образования новых разновидностей, наделенных иной конституцией».

В теоретическом плане акклиматизация интересовала Дарвина главным образом, поскольку приносила дополнительные данные по поводу изменений организмов под влиянием новых условий обитания и в зависимости от заново складывающихся связей между интродуцированными и местными видами. Следует отметить, что, по мнению Дарвина, внедрение новых видов в какую- либо страну в принципе возможно, в силу того что «нет ни одной страны, все туземные обитатели- которой были бы настолько приспособлены одни к другим и к физическим условиям своей жизни, чтобы ни одно существо не могло быть лучше приспособлено, еще более усовершенствованно, потому что во всех странах натурализованные организмы побеждали туземных обитателей в такой мере, что последние допускали некоторых из этих пришельцев завладеть их страной».

Сейчас хорошо известно, что во многих экзотических странах происходит «европеизация» их фаун, поскольку интродуцируемые туда европейские животные оказываются значительно более жизнеспособными и рано или поздно вытесняют аборигенные формы, особенно если происходят из местностей с антропогенными ландшафтами. Дарвин связывал это явление с повышенной конкурентоспособностью обитателей более обширных, экологически более разнообразных пространств. Это соображение Дарвина не утратило своего значения по сие время и заслуживает цитирования: «Во всякой густо населенной стране естественный отбор действует в силу конкуренции между ее обитателями и поэтому обеспечивает успех в борьбе за жизнь только соответственно мерилу [совершенства], свойственному данной стране. Отсюда — обитатели одной страны, обыкновенно малой, нередко вытесняются обитателями другой страны, обыкновенно большой. Потому, что в большой стране имеется большее число особей и больше разнообразных форм, конкуренция между которыми была более жестокой, а следовательно, и мерило совершенства было выше».

Для оценки перспектив акклиматизации новых видов важен также вывод Дарвина о том, что аборигенные формы отнюдь не в наилучшей степени приспособлены к условиям обитания на своей родине и могут в этом смысле уступать появившимся чужеземным. Дарвин прямо писал, что первые из них «не настолько совершенны, какими они могли бы быть по отношению к окружающим их условиям, а это доказывается тем, что многочисленные туземные формы во многих частях земного шара уступили свои места вторгшимся чужеземцам. Кроме того, если бы органические существа и были вполне приспособлены к окружающим условиям в одно какое-нибудь время, они не могут остаться таковыми после того, как эти условия изменились, если они сами не изменятся соответствующим образом; и никто, конечно, не станет оспаривать того, что физические условия каждой страны, равно как и количество, и характер ее обитателей, претерпели много перемен». В другом месте Дарвин выразился на сей счет еще определеннее: «Так как естественный отбор действует путем конкуренции, то он приспособляет и совершенствует обитателей каждой страны только по отношению к другим ее обитателям; поэтому нам нечего удивляться тому, что виды какой-либо страны, хотя они с обычной точки , зрения созданы и специально приспособлены для этой страны, побеждаются и вытесняются натурализованными организмами других стран».

Новейший опыт акклиматизации показывает, что в данном случае Дарвин подходил к нему несколько односторонне, не учитывая возможные пагубные последствия внедрения новых форм для всей тонко уравновешенной местной «экономии природы», т. е. для комплекса естественных экосистем, а не только для отдельных видов. Однако для нас несравненно более существенно, что проблему факторов акклиматизации Дарвин рассматривал не с точки зрения воздействия одних только физических условий, а в плане решающего действия естественного отбора, т. е. биоценотических отношений организмов.

Здесь мы еще раз соприкасаемся с несравненно более глубокой, чем тогда было принято думать, прогрессивной позицией Дарвина в вопросе о характере взаимодействия животных со всей окружающей природой, где, по его убеждению, ведущее значение имеет зависимость не от климата и других подобных условий, а от взаимодействия с окружающими организмами, где в полной мере сказывается творческая роль естественного отбора и его движущей силы — борьбы за существование. Оба эти процесса в значительной мере носят экологический, точнее сказать, биоценотический характер.

Оригинальные экологические идеи, столь глубоко и разнообразно отраженные Дарвином в «Происхождении видов», получили дальнейшее развитие и конкретизацию в ряде его частных зоологических и ботанических работ, опубликованных в последующие годы. 

В числе зоологических трудов Дарвина, имеющих выраженный экологический характер, в первую очередь должна быть названа работа, посвященная дождевым червям.

Она была опубликована в своем окончательном виде в конце творческого пути ученого, в 1881 г., и носила название «Образование растительного слоя земли деятельностью дождевых червей и наблюдения над их образом жизни». Дарвин давно интересовался этими своеобразными животными и их ролью в образовании почвы и еще в 1837 г. посвятил им краткую статью.

Детально изучив жизнь дождевых червей, Дарвин тем самым внес большой вклад как в описательную зоологию, так одновременно в формировавшуюся тогда экологию и в научное почвоведение. Последнее до этого рассматривало почву исключительно с позиций геологии, как мертвую горную породу, а не биокосное тело, каковым почва является на самом деле. Путем многолетних детальных наблюдений в природе и лаборатории Дарвин показал, что дождевые черви не только испытывают на себе влияние среды обитания и вынуждены приспосабливаться к ней, но одновременно сами воздействуют на почву, играют важную роль в ее возникновении и динамике. Иными словами, эти два компонента представляют взаимодействующую природную экологическую систему.

Для объективной оценки последствий жизнедеятельности червей Дарвин широко применял свои излюбленные количественные критерии, что позволило ему определить реальные масштабы почвообразовательной функции червей.

При этом Дарвину пришлось вновь, как и в «Происхождении видов», подчеркнуть значение фактора времени, благодаря которому самые незначительные изменения, производимые в почве червями, спустя долгие годы оказывали весьма существенное действие. Таким образом, в отличие от многих других экологически мыслящих натуралистов, ограничивавшихся описательным подходом, Дарвин одним из первых применил в зоологических исследованиях количественный метод и тем самым резко повысил их эффективность. В этом он не был «новичком», так как успешно использовал количественные оценки в «Происхождении видов», а затем в «Насекомоядных растениях» (1875 г.), наблюдая за росянкой, произвел серию пробных подсчетов пойманных ею насекомых, в результате чего определил интенсивность функционирования росянки. Наконец, Дарвин умело сочетал полевые наблюдения с наблюдениями в лаборатории и дополняя их остроумно поставленными экспериментами, что тоже явилось определенным методическим новшеством в зоологических исследованиях.

Завершая рассмотрение этих работ Дарвина, надо сказать, что они интересны не только с фактической стороны, но и в методологическом плане как наглядно демонстрирующие образ мыслей Дарвина и применявшиеся им приемы исследования.

Поделиться:
Добавить комментарий