В весьма многочисленных областях природная среда находится на грани катастрофы.
Часто достаточно очень немногого, чтобы разразилась катастрофа: при неблагоприятном стечении внешних обстоятельств (например, климатических изменениях или технической аварии), даже без чрезмерного увеличения вредных явлений, вредоносность окружающей среды резко возрастает, нанося зримые потери.
Сброс нефтепродуктов в океан (одна тонна мазута, расплываясь, покрывает 1200 га его поверхности) очень сильно сокращает производство им атмосферного кислорода, поглощая солнечный свет и нарушая фотосинтез и метаболизм водорослей и планктона.
Так, в течение нескольких дней сильного смога, который унёс в декабре 1952 г. в Лондоне четыре тысячи жизнен, бытовое отопление и заводы выбросили в атмосферу сажи и сернистого ангидрида не намного больше в сравнении с предыдущими или последующими неделями. Значительное повышение содержания сажи и сернистого ангидрида в воздухе, которое возросло за эти дни вчетверо против обычного, было связано только с неблагоприятными климатическими условиями (безвётрие, температурная инверсия, смог), которые воспрепятствовали рассеиванию этих загрязнителей в воздухе И осадили их на почву.
Большое количество смертельных случаев принес смог и в — последующие ходы, показав, что, несмотря на сильное сокращение загрязнения окружающей среды, Лондон еще остается под угрозой атмосферного бедствия.
На многих туристских базах постоянную угрозу создает обезлесение, недостаточное лесовосстановление в сочетании с ростом разрешений на строительство в небезопасных зонах.
Достаточно неблагоприятного климатического явления, чтобы разыгралась драма. Так было в Альпах, в Валь-д'Изер в феврале 1970 г., где очень теплая погода и чрезвычайно сильный ветер вызвали многочисленные обвалы, которые погребли под собой новые здания и лишили жизни 39 человек.
Следствие показало, что жажда прибыли — разница в цене участка в зависимости от того, можно его застраивать или нет, составляла 1:100 — толкнула на рискованный проект застройки и разрешение строить в порядке исключения в зоне, считающейся лавиноопасной, невзирая на возражения инженеров из Управления охраны лесов и водоемов.
Архитектор, который должен был разработать проект застройки, заявил, что он «представил в муниципалитет в 1963 — 1967 гг. несколько планов, но все они были отвергнуты, главным образом потому, что в них сознательно не учитывалась финансовая спекуляция, очень распространенная в то время в Валь-д'Изер, а большое место было уделено вопросам безопасности размещения построек».
То же можно сказать и о загрязнении воды.
В марте 1967 г. гигантский танкер «Торри Каньон» водоизмещением 120 000 т, зафрахтованный английской компанией и шедший под либерийским флагом, сошел с курса и разбился о рифы у берегов Корнуэлла, вне территориальных вод Великобритании.
Несмотря на совместные действия флота и авиации Франции и Англии и установку многочисленных заслонов, десятки тысяч тонн его груза растеклись на сотню километров вдоль британских берегов и на восемьдесят километров вдоль бретонских во Франции, покрыв липким «черным приливом» знаменитые туристские места. Потребовалось два месяца напряженных очистительных работ, часто лопатой и насосом, чтобы восстановить первоначальную чистоту каждого квадратного метра пляжа или скалы. Драматичны были опустошения морской среды. Детергенты, применяемые против мазута, пока еще более вредны для флоры и фауны, чем сам мазут. Погибли десятки тысяч птиц, особенно в орнитологическом заповеднике Сет-Иль.
А танкеры, очищая свои трюмы, сбрасывают в океан пятьдесят раз в год содержимое «Торри Каньона», ничуть этим не смущаясь. Для того чтобы обычное увеличение нефтяных стоков на 2% было сочтено национальной катастрофой во Франции и Великобритании, оказалось достаточно, чтобы этот сброс произошел вблизи побережья — и был виден всем — и чтобы к биологическому опустошению добавился очевидный ущерб для туристов.
Ежегодно человек сбрасывает в океан, сливая туда промышленные отходы, 10 000 т. свинца и 5000 т. ртути, опасные яды, содержание и концентрация которых фиксируется во все более высоких дозах во всех звеньях пищевой цепочки, от планктона до человека, в том числе у рыб и ракообразных.
Таким образом, мы постоянно «играем с огнем».
В Японии, в Минамате, в 1953 г. появилась болезнь, которая лишила жизни 50 человек и парализовала 115* Причиной ее было употребление в пищу рыбы, в организме которой содержалась ртуть, попадавшая в воду со сбросами местного завода. Эпидемия в Ниигате, когда 43 человека испытали из-за неизвестной болезни ужасные мучения, также возникла из-за рыбы, в тканях которой содержался кадмий, сброшенный в море соседними заводами.
В реках заводские стоки также представляют опасность для флоры и фауны на многие километры. Достаточно несчастного случая, чтобы разразилась катастрофа. В июне 1969 г. одна бочка со 100 кг эндосульфана, очень сильного инсектицида, изготовленного крупной западногерманской фирмой, упала в Рейн и отравила воду на всем его протяжении вплоть до голландских берегов, погубив более 40 млн. рыбы. В момент наибольшего загрязнения форели не могли выжить дольше семи минут в воде, взятой на пробу из Рейна у Дюссельдорфа. Что было бы, если бы этот инсектицид оказался столь же ядовит и для людей?
Природная среда расползается, как ткань, заношенная до дыр.
