Экология животных в конце XIX столетия, после Чарлза Дарвина Эрнста Геккеля

Как следует из предыдущих глав, к началу второй половины XIX столетия приурочены исключительно важные этапы формирования экологии — завершение ее предыстории, создание теоретических основ, формулировка наименования как самостоятельной теоретической дисциплины в рамках биологии, уточнение круга объектов экологического изучения, к которым стали относить не только отдельные виды, но и их сообщества, в том числе в целях решения некоторых вопросов практики. Эти исторические для экологии события неразрывно связаны прежде всего с именами двух выдающихся ученых — Ч. Дарвина и Э. Геккеля, с их огромным вкладом в развитие всей биологии.

Выше мы отмечали, что название «экология» привилось не сразу. Мы не находим ссылок на него даже в типичных экологических работах, вроде вышедшей в свет в Германии в 70-х годах двухтомной сводки Г. Йегера «Животный мир Германии и его распределение по местообитаниям». Экология не упоминается и в книге К. Земпера «Естественные условия существования животных». Правда, в последнем случае, может быть, определенную роль сыграло весьма критическое отношение автора к теоретическим взглядам Геккеля, которые он именовал «геккелизмом». Заметим, кстати, что аналогичной точки зрения на творчество Э. Геккеля и «геккелизм» придерживались крупные русские ученые Я. П. Борзенков и М. А. Мензбир.

Однако примечательно, что едва ли не впервые после публикации «Всеобщей морфологии» Геккеля термин «экология» в мировой научной литературе был воспроизведен не в Германии или какой- либо другой западноевропейской стране, а в России уже в 1869 г., когда в Петербурге была издана небольшая книжка (всего на 179 страницах) под названием «Учение об органических формах, основанное на теории превращения видов», представлявшая конспективное, весьма удачно составленное изложение двухтомной монографии Геккеля.

Нам не известен автор этого конспекта, но редактором его был И. И. Мечников. В книге приведена упоминавшаяся выше геккелевская схема подразделения зоологии и в соответствии с подлинником отмечена «физиология отношений животных к внешней среде (экология и география живот  VII «Теория изменяемости видов и теория естественного выбора» (т. е. отбора) содержится упоминание об экологии как науке «об экономии природы», «об отношениях организмов к внешней среде». При этом подчеркивается печальный факт «несовершенства и разрозненности наших экологических сведений», что не позволяет «уследить борьбу за существование в этих ее потаенных проявлениях». В конспекте совершенно правильно подчеркивается выдающееся значение теории Ч. Дарвина для понимания проблем биологии в целом и экологии в частности, а вместе с тем говорится и об обратном влиянии экологии на эволюционное учение. В конспекте сказано: «С другой стороны, мы не раз встречались лицом к лицу с невозможностью решить тот или другой научный вопрос за недостатком сведений по части экономии природы, то есть сведений экологических (т. е. об отношениях организмов к внешней среде) ихорологических (т. е. сведений о географическом, климатологическом и пр. распределении организмов). Однако же многократный опыт служит нам порукою в том, что если вопрос уже поставлен строго научным образом и на соответствующей ему почве, то возможность его решения становится уже делом времени».

Таким образом, термин «экология» и его расшифровка впервые появились в России в 1869 г.

К сожалению, им не воспользовался в те годы ни один из отечественных зоологов, фактически занимавшихся изучением экологии животных. Лишь в самом конце 90-х годов понятие «экология» стало все чаще появляться на страницах научной печати разных стран мира. Одновременно оно уточнялось и постепенно дифференцировалось. Так, американский зоолог С. Форбс в одной из работ о вредителях сельского хозяйства привел развернутое определение экологии (вполне созвучное формулировке Э. Геккеля) и подчеркнул ее огромное теоретическое и прикладное значение. Форбс писал: «Другой раздел биологической науки недавно оформившийся в качестве особой дисциплины, теперь обычно называется экологией. Это наука об отношениях животных и растений к другим живым существам и ко всему их окружающему. Она имеет дело с реакциями, где тепло и свет, влажность и сухость, почвы и климат, пища, конкуренты, паразиты и хищники, а также длинный ряд дополнительных агентов влияют на живые существа и реакции, которыми им в свою очередь отвечают организмы. Она (т. е. экология, — Г. Н.) включает, кратко, всю систему жизни в ее взаимодействии между растениями или животными и живой или неорганической средой. Это очень обширный, сложный и важный предмет. Однако его обширность и значение мы увидим лишь тогда, когда поймем, что к нему относится все учение Дарвина, с одной стороны, и что все сельское хозяйство зависит от него — с другой. Он действительно включает широкую сферу активной жизни и все формы материи и энергии в их влиянии тем или иным путем на живые существа».

В конце столетия экология получила столь широкое распространение во многих странах и так хорошо себя зарекомендовала.

Gри решении сложных теоретических проблем и запросов практики, что президент Британской ассоциации содействия науке физиолог И. Бердон-Сандерсен в 1893 г. мог, прямо сославшись на Э. Геккеля, весьма высоко оценить значение и перспективы развития экологии. По его словам, «биология естественно делится на три подразделения, которые более четко определяются своими методами, чем объектами; именно, физиология, методы которой всецело экспериментальные; морфология — наука, имеющая дело с формами и структурами растений и животных, и о которой можно сказать, что ее телом является анатомия, а душой — развитие; и, наконец, экология, которая использует знания, получаемые первыми двумя, но главным образом опирающаяся на исследование бесконечно разнообразных проявлений жизни растений и животных, как они обнаруживаются в естественных условиях. Эта последняя ветвь биологии — наука, которая имеет дело с внешними отношениями растений и животных друг к другу и к прошлым и современным условиям их существования, является наиболее привлекательной».

В противоположность сказанному некоторые другие ученые оспаривали целесообразность введения термина «экология».

Они отдавали предпочтение иным названиям, вроде «биономия», «биология в узком смысле слова» и пр. Интересно, что среди этих критиков был К. А. Тимирязев, на изложении позиции которого мы остановимся в следующей главе, поскольку речь пойдет уже о XX столетии. Нередко работы, основанные на полевых исследованиях, именовались зоогеографическими или биогеографическими, хотя в сущности являлись типичными экологическими. Таковыми были труды А. Ф. Миддендорфа и других зоологов вроде «Биогеографического очерка тетерева полевого» М. Н. Богданова.

Как и прежде, в описываемые годы зоологи продолжали накапливать экологические сведения в процессе фаунистических исследований различных регионов и в работах, посвященных отдельным видам животных. Из числа последних наибольшее внимание привлекали имевшие практическое значение звери и птицы. Упомянем, например, работы Ф. Ф. Брандта о соболе, речном бобре и летучих мышах; статьи о хищных птицах М. Н. Богданова; обзор динамики географического распространения лося Ф. Т. Кеппена; очерки о соболе, волке,- глухаре, тетереве, рябчике Л. П. Сабанеева; насыщенные биологическими данными литературные произведения, например, «Записки ружейного охотника Оренбургской губернии» С. Т. Аксакова. Обилием экологических фактов отличались фаунистические исследования — итог дальних и трудных путешествий, в частности, например, экспедиций Н. М. Пржевальского.

Большое значение для развития зооэкологических исследований в России имела деятельность Михаила Александровича Мензбира (1855 — 1935).

Выход в свет его классического двухтомного труда «Птицы России» (1893 — 1895 гг.) знаменовал собой переломный момент в развитии отечественной орнитологии. Огромный экологический материал нашел отражение в фаунистических работах, которые публиковались в основанной Мензбиром в 1892 г. серии «Материалы к познанию фауны и флоры Российской империи». Эти труды послужили стимулом к всестороннему изучению экологии птиц. Не случайно в дореволюционный период именно орнитологические исследования получили в стране такое большое развитие, что оставили далеко позади работы в области биологии млекопитающих.

Оригинальный рисунок Н. А. Северцова из его книги

Оригинальный рисунок Н. А. Северцова из его книги «Вертикальное и горизонтальное распределение туркестанских животных» (1873 г.).

Экологическая интерпретация вопросов зоогеографии отчетливо прослеживается в трудах А. Ф. Миддендорфа. Мы уже останавливались на творчестве этого ученого, поскольку его экспедиции осуществлялись в основном в 40-х годах. Следует отметить, что Миддендорф внес в зоогеографию и множество конкретных данных о фауне далекой Сибири, и ряд теоретических выводов, вытекающих из экологических соображений. Он, в частности, обосновал экологический подход к выделению географических зон на территории Евразии; предложил зоогеографическое районирование Сибири; показал, какую при этом роль играют Уральский хребет и реки Енисей и Лена. Но, к сожалению, во второй половине столетия Миддендорф прекратил полевые исследования, ограничиваясь обработкой и публикацией ранее собранных материалов.

Как мы видели, идеи Чарлза Дарвина носили настолько выраженный экологический оттенок, что не могли не способствовать развитию экологического направления в зоологии.

Так оно в общем и было. Однако усилия многих ученых переключились на разработку теории эволюции и вопросов исторической зоогеографии, столь эффектно изложенных в «Происхождении видов». Выше мы уже имели случай упомянуть, что именно такого рода трансформацию претерпели научные интересы Н. А. Северцова, хотя его замечательный дебют в области полевой экологии позволял надеяться на столь же успешное продолжение исследований в духе К. Ф. Рулье и в последующие годы. Вместо этого, получив солидное теоретическое подкрепление в виде учения Дарвина, которое он активно воспринял, с переездом в Среднюю Азию с ее удивительной природой, Северцов почти полностью оставил экологию и в основном перешел на проблемы исторической зоогеографии. Впрочем, Северцов и в работах по изучению формирования фаун отнюдь не пренебрегал современными условиями, усматривая в них возможность раскрытия путей исторического развития животного мира и реконструкции его среды обитания в далеком прошлом. Сказанное отчетливо видно на примере такого крупного труда, как «Вертикальное и горизонтальное распределение туркестанских животных». Задумав это исследование во всецело экологическом плане, Северцов вскоре пришел к выводу, что «многое в нынешнем распространении животных объясняется не нынешними географическими и физическими условиями, а теми давно минувшими, которые нам открывает геология».

Это заключение, конечно, существенно отличалось от принципов, на которых была основана ставшая широко известной его диссертация «Периодические явления в жизни зверей, птиц и гад Воронежской губернии». Интересно, что для генетического анализа среднеазиатской фауны Северцов широко использовал статистический метод. Вместе с тем уже как эколог он применил количественную оценку для характеристики не только зоогеографических, но и экологических явлений. Обосновывая значение статистического метода, он писал: «Но есть еще способ характеризовать зоологические области, до сих пор малоупотребительный, а между тем полезный в зоологической географии; это употребление числовых данных, особенно процентных, уже отчасти примененных в настоящем труде при определении отношения среднеазиатской фауны к другим палеарктическим и при указании различий в периодических явлениях птичьей жизни на разных высотах.

Польза таких числовых данных состоит в том, что они весьма ясно представляют общее выражение влияния местных условий, климатических и топографических, на состав местной фауны, на географическое распространение и жизненные явления животных». В этом отношении Северцов следовал методам Дарвина, который, как мы видели, широко и с успехом пользовался в своих исследованиях количественными показателями.

Поделиться:
Добавить комментарий