Ценный морской зверь из семейства куньих - калан

Жизни коренного населения северных побережий Тихого океана, главным образом алеутов, издавна очень важную роль играл своеобразный и ценный морской зверь из семейства куиьних, называвшийся у аборигенов Камчатки каланом п позднее пере­именованный русскими пушниками-промышленниками в мор­ского или камчатского бобра.

В отдаленные времена местные жители, охотившиеся за кала­нами для удовлетворения своих скромных потребностей, пол­ностью использовали добытого зверя. Шкура его шла на изготов­ление одежд или на утепление примитивных жилищ мясо счи­талось вкусным блюдом. Некоторые части тела (например, бакудум) в толченом виде находили применение в народной ме­дицине. Кости давали материал для украшений, использовались для некоторых игр пли служили амулетами (рисунок ).

Характерно, что никому из других морских или сухопутных зверей, водившихся в большом числе в тех же районах, не уде­лялось так много внимания, как калану. Калан фигурирует во многих алеутских легендах и сказаниях в качестве персонажа, наделенного человеческими чертами. [1] Имеются указания на су­ществование в прошлом элементов культа калана. Возможно, шкуры его находили место в ритуале погребения, поскольку в пе­щерах некоторых тихоокеанских островов находили мумии, ча­стично завернутые в такие шкуры (Murie, 1940).

Калан был обычным объектом художественного творчества алеутов.

Особенно хорошо удавались им скульптурные фигурки каланов или даже сложные композиции, вырезанные из кости (рисунок ). С большим искусством алеуты вырезывали также дере­вянные поплавки для каланьих ставных сетей в виде плавающего в своей характерной позе — на спине — калана. Скульптурным изображениям калана придавалось значение амулетов, принося­щих удачу охотнику. Магическое свойство приписывалось также графическим изображениям калана и сценок охоты за ним, которыми украшалось древко алеутского дротика (рисунок).

Когда с середины XVIII столетня Камчатка. Аляска и ряд ближних островов стали ареной деятельности не в меру алчных предпринима­телей калан, больше извест­ный теперь под названием морского бобра, стал интере­совать промышленников только как поставщик высо­коценного меха.

Запасы калана быстро истощились, и о судьбе «вымирающего зверя» стали заботиться лишь отдельные организации, общественные деятели и ученые, стремившиеся предотвратить полное исчезновение этого вида. В общем же калан был основательно забыт. И только в последнее время совершенно неожиданно выявилось, что взятый под охрану закона зверь, дни которого, казалось, были сочтены, скрытно на­копив силы, получил возможность сравнительно быстро восста­новить свою былую численность.

Амулеты североамери­канских охотников в виде фигур каланов.

Амулеты североамери­канских охотников в виде фигур каланов. Резная моржовая кость. Музей антропологии и этнографии АН СССР.

Этот поворот в судьбе калана снова привлек к нему внимание широких кругов.

Однако в прогнозе на дальнейшее мнения уче­ных расходятся. Если некоторые американские специалисты счи­тают, что калан достиг тупика в своем развитии из-за узких гра­ниц экологических условий, при которых он может существовать (Кепуоп, 1963), то наши отечественные зоологи, наоборот, пола­гают вполне возможным постепенное вовлечение драгоценного зверя в хозяйственный оборот. Согласно этой точке зрения, ка­лан — перспективный пушной вид, требующий дальнейшего углубленного изучения. чтобы па axon основе построить правиль­ную спсгому мероприятии но воспроизводству и рациональному использованию его запасов.

Б таких условиях становится особенно необходимым поднести итоги проведенных уже исследовании, обобщить накопленный опыт. Наиболее полной сводкой и источником оригинальных све­дений о калане до сих пор служила монография И. И. Варабаш-Никифорова, опубликованная в Москве в 1933 г. и переизданная там же в 1947 г. В 1962 г. в ГДР вышел в свет несколько обнов­ленный вариант этой монографии в переводе на немецкий язык. Оба русские издания давно уже стали библиографической.

Охотник, отслеживают каланов. Алеутская резьба по кость.

Охотник, отслеживают каланов. Алеутская резьба по кость. Музей антропологии и этнографии АН СССР.

Охота на каланов с байдарок. Рисунок на древко копья.

Охота на каланов с байдарок. Рисунок на древко копья.

Костью частично успели устареть. Ряд фактов, изложенных в них, требует уточнения или иного толкования. Эти соображения и побудили автора первых изданий монография объединиться с молодыми зоологами, изучавшими калана в позднейшее время, с тем, чтобы подготовить четвертое издание, значительно перера­ботанное и пополненное новыми собственными материалами.

Работа между соавторами распределялась следующим образом. Главы II. V. VI и часть Ш составлены И. И. Барабаш-Никифоровым, которому принадлежит также предварительное редактиро­вание книги; часть главы III. главы IV, VII и VIII написаны С. В. Мараковым, глава IX — А. М. Николаевым. Предисловие, глава I и заключение составлены авторами сообща. Фотографин па Курильских островах, о. Монерон и Камчатке сделаны М. Николаевым, на Командорских — С. В. Мараковым.

Составители выражают глубокую благодарность руководству Сахалинского комплексного п.-и. института СО АН СССР (ди­ректор И. К. Туезов) и Главсахалпнрыбвода (начальник С. А. Уг­рюмое) за предоставление права опубликования имеющихся у них отчетных данных и других материалов по калану, а также академику Б. Е. Быховскому, профессорам А. А. Стрелкову, Н. К. Верещагину, К. К. Чапскому, директору ВНИИ/КП Ф. Гаврпну заведующему Лабораторией ластоногих Камчат­ского отделения ТИНРО II. Г. Никулину и другим лицам, со­действовавшим осуществлению настоящего издания.

В заключение следует сказать несколько слов об употребляе­мом в книге наименовании «калан», поскольку в последнее время некоторыми зоологами предлагается возврат к полузабытому уже названию — «морской бобр».

С. И. Огнев в монографии «Звери СССР...» (т. II. 1931) в перечне названий рядом с немецким «Secotter» поместил на­звание «Kalan» с общей отметкой: «(немецк.)». Происхождение этой неточности С. И. Огнев объяснял тем, что последнее наименование было почерпнуто им из одной из записей Г. Стеллера на немецком языке. Конечно, это не немецкое название. [2] Слово «калан» одного корня с коряпким «калаха»; у аборигенов Камчатки оно было общеупотребительным названием зверя, переименованного русскими зверопромышленниками в «морского (или камчатского) бобра». В частности, старое название одной из южнокамчатских рек — Каланка пли балансная — возникло от того, что на ней встречались каланы.

Исторически сложившееся, благозвучное имя «калан» имеет полное право на существование. К достоинствам этого имени можно отнести и его краткость. На одном из заседаний комиссии по калану при Комитете по охране природы Б. М. Житков под­черкнул, что название, состоящее из одного слова, при прочих равных условиях всегда лучше состоящего из двух слов. Поэтому нменп «калан» он отдавал предпочтение перед такими именами, как «морской бобр», «камчатский бобр» и даже «морская выдра», хотя последнее и считал наиболее правильным.


[1] В старом алеутском фольклоре нашло отражение представление о происхождении каланов от людей. Вот в сжатом виде содержание од­ной легенды, которую можно было слышать от старых алеутов о. Мед­ного еще в 30-х годах. Жили когда-то брат и сестра. Любовь между ними была так сильна, что переросла в преступную супружескую связь. Когда это открылось, влюбленные, не вынося позора, бросились со скалы в море и ... всплыли каланами». В других вариантах подобного рода легенд го­ворится о Сраке между матерью и сыном, теткой и племянником и т. п. Потомки от таких кровосмесительных браков, но верованиям алеутов, отличались чудовищным обянчием, обрастали шерстыо. имели клыки, т. е. превращались в зверей-оборотней (Народы мира, I. М., 1959).

[2] Об этом говорит хотя бы заметка «Was ist em Kalan?», появив­шаяся в журнале «Das Tier» (№ 12, 1962) по поводу немецкого издания монографии калана (Барабаш-Ннкифо, 19С2).

Поделиться:
Добавить комментарий