Каспар Вольф напечатал на немецком языке работу о генерации.
Вольф послал ее Галлеру при письме от 20 декабря 1764 г.: «Не прими за дерзость, славнейший муж, — пишет ему Вольф, — что я вновь осмеливаюсь прервать Твои Серьезнейшие труды и глубокие исследования в области природы. Я поставил новые опыты с насиженными яйцами, чтобы еще более подкрепить мою теорию генерации, и прежде всего обратил внимание на то, что Тебе показалось наиболее сомнительным. Предпринятый труд закончен, о чем Тебя известит посылаемая книжка».
На этот раз Галлер не только не оказал Вольфу поддержки, но выразил большое неудовольствие по поводу нового выступления молодого ученого, в частности, упрекнул его за резкую полемику против Бонне и за то, что Вольф осмелился перепечатать в своей книге без его (Галлера) согласия его рецензию на латинскую диссертацию Вольфа. Вольф ответил, [1] что Бонне незаслуженно его обидел и что он считает себя вправе выступать против нега в печати: «Каким образом могло получиться, - пишет Вольф, что человек, стараясь защитить свой тезис и опровергнуть публично противный и долго об этом деле размышляя, в то же время не читает и не желает читать другого сочинения, в котором специально защищается противоположный тезис?
Это сочинение только что издано, в нем приведены новые аргументы, и о нем он вообще не может не знать хотя бы из рецензий. Однако он не заботится прочитать это сочинение, прежде чем издать свое. В таких случаях принято, как известно, читать работы даже малого значения, если в них трактуется тот же вопрос, хотя бы для того, чтобы иметь понятие о своих оппонентах. Исходя из этих соображений, я и подумал, что моему противнику, который счел меня достойным отпора, но не цитирования, надо ответить. Но я желал бы, чтобы ничего подобного вообще не было. Лучше переносить обиды, чем наносить их это я и теперь вижу и давно уже знаю. Но ведь трудно в спорах избежать всякой горячности и остроты. Ибо, стремясь выяснить дело, я часто не выбираю слов, и слова, которые кажутся мне, пока я пишу, достаточно невинными, часто представляются читателю незаслуженно грубыми».
Бонне действительно отнесся к Вольфу так, как последний рассказывает. [2]
Он третировал его с презрением прославленной европейской знаменитости и не стал читать и немецкой книги Вольфа, обратившись к Галлеру с просьбой ответить за него молодому ученому так, как тот заслуживает. Через несколько лет переводчик сочинений Бонне на немецкий язык — Гёце (Goeze) [3] обратился к Бонне с запросом, не изменил ли он в чем-либо своих взглядов в связи с критикой Вольфа. Бонне ответил, [4] что он и не собирается читать сочинений Вольфа, о которых слышал от Галлера: «Я не имею причин беспокоиться об этом, — пишет, между прочим, Бонне, - публика знает мою книгу, и ей, несомненно, известен славный отзыв, который дала о ней, без моего ведома, Прусская академия в сентябре 1763 г. и который был напечатан в газете. А сверх того, Галлер совершенно разбил этого моего противника с его маленькими работами». [5]
Галлер, действительно, выступил против взглядов Вольфа в томе VIII своего капитального труда, вышедшем в 1765 г. в Берне. [6] Здесь он отверг все выводы Вольфа и остался при своем первоначальном мнении, что никакого эпигенеза не существует. В ответ на это Вольф написал знаменитому физиологу весьма характерное и интересное письмо, [7] послав ему нечто вроде идеологического вызова:
«Прежде всего шлю Тебе великую благодарность, славнейший и превосходнейший муж, что Ты уделил некоторое место в Твоем бессмертном труде моим соображениям о развитии и похвалил мои усилия и мой маленький труд (шеаш opellam), причастный к нелегкому делу исследования природы. Что же касается нашего спора (controversiam nostram), то думаю так. Мне истина дорога не менее, чем Тебе, славнейший муж. Развертываются ли органические тела от невидимого состояния до видимого, или они берутся неизвестно откуда, — у меня нет никакой причины предпочитать тот способ этому или этот тому. Таково, славнейший мужг и Твое мнение. Мы оба стремимся только к одной истине, ищем научной правды.
Почему же я спорю против Тебя?
Почему восстаю против Тебя, хотя мы оба стремимся к одной и той же цели?
Лучше я передам эпигенез под твое покровительство, чтобы Ты защитил и разработал его, если он отвечает истине.
Если же это ложь, то и для меня он будет ненавистным чудовищем (monstrum odiosum). Я буду удивляться эволюции, если она отвечает истине, и в смиренном поклонении буду почитать прославленного творца природы как Нумен (Numen), непостижимый человеческим разумом. Но если эволюция ложь, то и Ты немедленно должен отринуть ее, даже если я буду молчать».
Конечно, этот наивный и восторженный вызов не был принят, — вернее, получил невжиданный ответ. Галлер перенес спор в совершенно иную плоскость. Оставив в стороне вопрос, истина или ложь эпигенез, Галлер предупредил Вольфа, что его теория подрывает авторитет религии и уже по этой причине не может быть защищаема. Такая постановка вопроса произвела на Вольфа болезненное впечатление. Его саркастический ответ Галлеру от 17 апреля 1767 г. является ценным документом для биографии Вольфа, поэтому перевожу его с подлинника целиком:
«Я получил во время работы сильное воспаление глаз, тем не менее спешу тотчас же ответить на Твое письмо, славнейший и превосходнейший муж, по обыкновению полное благосклонности ко мне. Сознаюсь, что Твои аргументы, которые ты изложил для прославления гипотезы преформации (ого exornanda evolutionis hypo'esi), столь важны по значению и так на меня повлияли (tantum me valere), что я почти не знаю (fere nesciam), что я буду делать дальше с разработкой моей теории генерации. Правда, от: меня и раньше не укрывалось, что теория преформации может служить отличным аргументом в пользу бытия бога против неверующих и что теория эпигенеза этими качествами не обладает. Однако я не оценил в полной мере этого обстоятельства (поп omnem rem perspexeram), как Ты мне его представил, и недостаточно обо всем этом подумал.
Теперь я вижу, что дело идет не столько о том, чтобы убедиться в истинности религии, сколько о том, чтобы сделать такое доказательство легким, кратким и убедительным и так его подготовить, чтобы никакие козни злоумышленников (nulla fallacia insidlgnatoribus) не могли его с легкостью опрокинуть. А для этой цели, охотно верю, нет лучшего аргумента, как теория преформации, и нет ничего более противного (magis adversum), как ее отрицание. Несомненно, что с бытием божественного Нумена еще ничего не случится, если даже принять, что тела производятся силами природы, естественными причинами, ибо эти силы и причины, да и сама природа, также предполагают существование виновника (aucto- rem postulant). Но доказательство будет много сильнее и убедительнее, если указать, что произведения природы, в том числе и организмы, суть дело рук творца и ничто органическое не могло произойти естественным путем (per causas naturales). Но все эти разъяснения я уже видел, при случае, во втором томе Твоих трудов».[8]
На этом обрывается переписка Вольфа с Галлером. К чувству незаслуженной обиды, которое испытывал наш непризнанный ученый, присоединилось еще чувство некоторой растерянности, когда он столкнулся с неприкрытым научным оппортунизмом первого физиолога Европы.
Ответ Вольфа звучит горькой иронией, которую он почти не скрывает. Он, например, ясно подчеркивает, что его оппоненту дорога не философская истина, а то практическое употребление, которое можно сделать из этой или иной научной теории для укрепления существующей религии, и насмешливо подтверждает, что с этой точки зрения теория преформации, действительно, «удобнее», чем эпигенез. На той почве, на которую перенес вопрос Галлер, никакой научный диспут был не возможен.
Приведенное письмо дает понятие о том настроении, в котором находился Вольф незадолго до отъезда в Россию. Это настроение усугубилось окончательным провалом его академической карьеры в Германии. В 1766 г. он сделал попытку претендовать на освободившуюся должность профессора Медико-хирургического института в Берлине, с содержанием 300 талеров в год, но был грубо отстранен.[9]Вольф был глубоко возмущен этой травлей, к тому же материально дела его были затруднительны, так как он, не имея никакой службы, существовал, по-видимому, лишь на гонорар, который получал от своих приватных занятий, л пользуясь помощью со стороны родных. Между тем, опыты с курами требовали больших затрат на содержание животных. К тому же Вольф женился в Берлине на красивой, но -бедной девушке и должен был подумать об устройстве <семейного очага.
Находясь в таком положении, Вольф с радостью согласился на предложение русской Академии Наук принять должность профессора анатомии и физиологии с содержанием 800 рублей в год.[10] Весной 1767 г. он с женой выехал в Россию морем через Любек[11] и после своей кипучей берлинской деятельности очутился в отдаленном северном городе, в стороне от всех волнений пережитого.
Россия сделалась для Вольфа вторым отечеством. Он прожил в Петербурге без малого 27 лет, до самой смерти — 22 февраля 1794 г. Об этом петербургском периоде жизни Вольфа известно сравнительно мало: не осталось почти никаких писем, автобиографических материалов, воспоминаний современников и т. д. Академия Наук отметила кончину Вольфа лишь краткой заметкой на французском языке,[12] где указано, что семья покойного не могла доставить материалов, пригодных для составления его подробной биографии. Немецкие же биографы Вольфа сообщают о петербургском периоде его жизни весьма скудные и порою неверные сведения.
Вольф жил на Васильевском острове, в скромной обстановке, вел уединенный, замкнутый образ жизни, всецело посвятив себя научной работе лечебной практикой почти не занимался. Он заведовал анатомическим кабинетом Кунсткамеры и анатомическим театром, а позднее и Ботаническим садом Академии. Как анатом он исполнял обязанности прозектора и вскрывал доставляемые полицией трупы умерших для установления причин их смерти. Этим материалом он широко пользовался и для своих научных исследований. Кроме того, он производил в научных целях диссекцию трупов павших в зверинце животных (льва, тигра). Очень много времени он употребил на детальное изучение уродов академической коллекции, причем анатомировал и подробно описывал как спиртовые препараты, так и свежие трупы уродов, доставляемые в Академию.
Свои эмбриологические работы Вольф совершенно, прекратил. Очевидно, петербургская обстановка была по своим бытовым условиям неподходящей для такого рода исследований. Точно так же он почти оставил и свою педагогическую деятельность, если не считать уроков в академической гимназии и обязательных занятий с двумя студентами, которых он обучал анатомической практике. Однако никаких учеников — сторонников его взглядов — около него не сгруппировалось.
Нет данных предполагать, что у Вольфа было тесное научное общение с кем-либо из состава академиков.
Ломоносов, который лучше всех мог бы понять и оценить Вольфа, умер за два года до его приезда. Паллас редко бывал в Петербурге, занятый своими продолжительными экспедициями. Кроме того, как мы видим, он мог отнестись ко взглядам Вольфа скорее отрицательно. Талантливый Кёльрейтер, у которого нашлось бы кое-что общее с Вольфом, за несколько лет до приезда Вольфа в Россию навсегда покинул Академию, а Протасов или Лепехин едва ли могли понять Вольфа. Таким образом, Вольф, несомненно, пребывал в известном научном одиночестве, чем и объясняется отчасти судьба его писаний, из которых многое осталось неопубликованным и никому не известным.[13]
Первой работой, которую Вольф напечатал по приезде в Петербург, было эмбриологическое исследование[14] об образовании кишечного канала у куриного зародыша материал для нее был подготовлен еще в Берлине. Эта работа тоже прошла мимо внимания современников и была так основательно забыта, что Меккель-младший, спустя полстолетия, как бы воскресил ее, издав в 1812 г. в переводе с латинского на немецкий, со своими комментариями.[15] А между тем, это — важнейшая эмбриологическая работа Вольфа, где он установил ряд новых для науки фактов.[16] Бэр сказал об этой работе так: «Es 1st die grosste Meisterarbeit, die wir aus dem Felde der beobachtenden Naturwissenschaften ken- пеп» (Это величайшая мастерская работа, какую мы знаем в области наблюдательных наук).
«Эта работа,—пишет Бэр,—-передает почти все изменетния первых четырех дней. Ее главная заслуга состоит в том, по .нашему мнению, что здесь верно понято превращение эмбриона из плоской пластинки в замкнутое тело, чего никто не мог себе уяснить».[17] Действительно, Вольфу удалось показать, что на пластинке, или листке, появляется бороздка, края которой приподымаются, образуя желобок. Далее, края желобка совершенно сходятся сперва на переднем и заднем .концах, а затем посредине. Таким путем из желобка образуется трубка. Здесь Вольф различает листки бластодермы, из которых возникают определенные системы органов. Таким образом, он вплотную подошел к теории зародышевых пластов, которая была затем развита Пандером (1817), Бэром <1828) и др.
Вольф смотрел на свою работу о развитии кишечного канала как на дальнейшее развитие своей теории генерации.
Поэтому он написал ее в том же широком общебиологическом аспекте, как и свои первые работы, и начал свое изложение издалека — с развития органов у растений. Здесь он особенно ясно и отчетливо передает идею о происхождении всех органов растительного тела из видоизмененных листьев как основной исходной формы.[18] Впоследствии-, учение о метаморфозе растительных органов было, как известно, блестяще разработано Гёте, который считал Вольфа, своим предшественником в этом вопросе и весьма высоко ставил его личность и взгляды.[19]
Именно Гёте принадлежала инициатива привлечь врача. Людвига Мурзинну, бывшего ассистента Вольфа, к написанию его биографии. Интересно, что напечатав эту биографию в 1819 г. в своем сборнике «Zur Morphologie», Гёте сопроводил ее четверостишием, которое в переводе можно передать так:
Пусть ты не был признан светом И преследуем при этом, Мы же, дух твой возлюбя, Будем славить все тебя.
«Одним словом, — так заключает Вольф свои рассуждения о растениях, — во всем растении, части которого, на< первый взгляд, так сильно различаются друг от друга, по* зрелом размышлении не усматривается ничего, кроме листьев и стебля, так как корень принадлежит к последнему... Таким, образом, если все части растения, кроме корня, сводятся к листьям и суть не что иное, как видоизмененные листья,, то легко видеть, что построение теории организации растений — не такое уже трудное дело (S-1 ergo omnes plantae: partes praeter caulem, ad unicum foliorum genus reductae,. nihil proprie sunt, quam folia modificata, facile inde patet,. theoriam generationis plaritarum non adeo difficili negotio abso- luendam esse)». [20]
[1] Письмом из Берлина, от 5 мая 1765 г.
[2] Шарль Бонне напечатал, как известно, двухтомное сочинение «Considerations sur les corps organises» (Амстердам, 1762), где подробно излагает и защищает теорию преформации, ни словом не упоминая о работе Вольфа. Основное положение Бонне (страница 169): «Je suis done ramene plus fortement que jamais au grand Principe... c'est qu'il n'est pas point dans la Nature de veritable Generation». (Итак, я возвращен, еще более решительно, чем когда-либо, к великому Принципу..., что в Природе не существует истинной генеративности).
[3] Иоганн Гёце, — пастор в Кведлинбурге, занимался энтомологией. Он усердно пропагандировал взгляды Бонне в Германии.
[4] В письме к Гёце от 24 ноября 1773 г.
[5] Гёце приводит текст письма в немецком переводе «Betrachtungen fiber die organisierten Korper, etc.», 2 Th., Lemgo, 1772 — 1775, страница 5 — 9. ¦Свой перевод Гёце снабдил рядом примечаний, направленнных против Вольфа (страница 108 — 110, 112, 113, 153, 154, 195). Я просмотрел этот перевод и отметил эти места (смотрите перечисленные выше страницы).
[6] Elementa physiologiae corporis humani. Auctore Alberto Hallero, I — VIII. Bernae, 1766. В огромном восьмом томе (815 страница) Вольфу с его эпигенезом отведены страница 113 — 117. Галлер ссылается на латинское и на немецкое сочинения Вольфа.
[7] Из Берлина, от 6 октября 1766 г. Письмо приведено в переводе с латинского текста, сделанном автором этой книги (как и остальные письма).
10 — 155
[8] Речь идет о втором томе «Opera anatomici argument! minora», вышедшем в Лозанне в 1765 г.
[9] «Mit Verweisen abgeschlagen wurde», — по свидетельству Мурзинны.
[10] Вольф сам указал на эти именно условия в письме к Галлеру от 17 апреля 1767 г., написанном за несколько дней (intra paucos dies) до ¦отъезда в Россию. На дорожные расходы ему было выдано 200 рублей.
[11] Вольф выехал в конце апреля, как это видно из письма к Галлеру ¦от 17 апреля 1767 г. В Петербургской Академии Наук Вольф впервые яоявился 15 мая.
[12] Nova Acta Acad. imp. Sci., Petropol., t. XII, страница 7 — 8. (В дальнейшем: Nova Acta).
[13] М. А. Тикотин приводит в своей книге о первых русских анатомах данные, из которых видно, что рукописями Вольфа в начале XIX в. интересовались академики Тилезиус (М. А. Тикотин ошибочно пишет: «Теллезиус») и Загорский. Последний в 1814 г. даже брал их из архива к себе на квартиру (ср.: М. А. Тикотин. П. А. Загорский и первая русская анатомическая школа. М., 1950, страница 131). Однако никаких следов работы Загорского иад этими рукописями ие осталось.
[14] De formatione intestinorum, etc. etc. Напечатана в: Novi Commen- tarii Acad. Sci. Petropol., t. XII, страница 403 — 507 т. XIII, 1768, страница 478 — 500. (В дальнейшем сокращенно: Novi Comm.).
[15] Ueber die Bildung des Darmkanals im bebriiteten Hiihnchen. Ueber- setzt von Joh. Friedr. Meckel. Halle, 1812. Перевод и примечания Иоганна-Фридриха Меккеля-младшего. На страница 1 — 56 — предисловие Мек- келя, выясняющее значение этой работы. По иронии судьбы, Меккель был внук того Меккеля, который преследовал Вольфа.
[16] «Эта работа, — пишет Меккель в предисловии к своему переводу, — осталась настолько неизвестной и неиспользоваииой, как едва ли какое- либо сочинение, появившееся среди самых чуждых народов». В доказательство Меккель приводит факт, что Окен, напечатавший в 1806 г. исследование на аналогичную тему и. пришедший к сходным с Вольфом результатам, не имел ни малейшего представления о существовании этой работы Вольфа (страница 5).
[17] Bulletin de la classe physico-mathem. de l'Acad. imp. des Sci. de St.-Petersb., ,t. ?. Ш 9 — 10, 1847, страница 153. (В дальнейшем: Bulletin).
[18] Вольф и в предыдущих своих работах доказывал эту мысль, в особенности в «Theorie v. der Generation» (1764).
[19] Работа Гёте «Die Metamorphose der Pflanzen» была в первый раз- напечатана в 1790 г. отдельным изданием, а . затем перепечатана в 1817 г. в серии издававшихся им сборников «Zur Morphologie» (Bd. I, 1817,. страница 1 — 63).
[20] Novi Comm., XII, 1768, страница 406,. 407.
