Закат городской цивилизации

В то самое время, когда технократы пытаются возвести в официальную доктрину создание крупных городских агломераций, эти намерения наталкиваются на массовую оппозицию со стороны тех, кого они непосредственно затрагивают. Опросы, проведенные Француз* ским институтом общественного мнения, весьма показательны в этом отношении. Отвечая на вопрос, как они относятся к перспективе, когда Париж будет насчитывать 16 млн. жителей, 63% жителей Парижского района полагают, что это «не представляется разумным» и даже «было бы безумием»; 68% считают, что такое демографическое развитие «власти должны сдерживать». Что касается жителей провинции, то лишь 15% высказали желание жить в каком-либо городе с населением свыше миллиона человек; 31% ответили, что это им «очень не понравилось-бы»  а 32% заявили, что «чрезвычайно не понравилось бы»

Два года спустя новая анкета Французского института общественного мнения подтвердила такую позицию.

40% рассматривают рост городов как дело неразумное, из них 17% считают его просто безумием. 61% высказывают мнение, что этого надо избежать любой ценой. Больших современных агломераций опасаются прежде всего люди с повышенными доходами, заявляя об усталости от городской жизни и о ее бесчеловечном характере'.

Все эти пожелания обстоятельно мотивируются. По мнению 26% из общего числа считающих неразумным удвоение городского населения в течение сорока лет, «город — это усталость, разрушение здоровья, бесчеловечные условия жизни»; по мнению 19% из них, «обострится жилищной кризис»; для 13% «это будет означать превращение сельской местности в пустыню»; 15% предпочитают «децентрализацию»; для 10%! «город — это промискуитет»; для 8%—«это безработица».

Анализ объективных тенденций подкрепляет это растущее недовольство жителей очень крупными агломерациями. В ходе исторического развития город берет на себя отправление трех функций: обмен, управление, про- изводство. Из этих трех функций самая основная, теснейшим образом связанная с городской жизнью и определяющая цивилизаторскую миссию города, — это ин' теллектуальный, торговый, политический обмен, в основе которого лежит общение людей. Но эта функция обмена ныне прогрессивно затухает из-за городской гипертрофии, когда на весьма малых географических площадях чрезмерно развиваются функции производства и управления. Город как средоточие культуры, развлечений, торговли и коммуникации людей переживает упадок.

Развитие автомобильного транспорта ускоряет истощение цивилизации в больших городах: автомобиль лишает возможности радоваться жизни. Старинные кварталы, сердце города, не приспособленные для интенсивного дорожного движения, но богатые развлечениями, лавками, центрами мысли, становятся труднодоступными. Новые кварталы, приспособленные для автотранспорта, но лишенные души, многочисленных мест для встреч и разнообразия городских пейзажей, составляющих прелесть старых кварталов, бесконечно тянутся в прямоугольной монотонности своих кубов. Старый город умирает от кровоизлияния, новый — от скуки.

Нет обмена без транспорта, а транспорт — ахиллесова пята всех больших городов, которые мало-помалу «затихают». С 1952 по 1970 г. скорость автобусов в Париже снизилась с 14 км/час до 8 км/час и сравнялась со скоростью конного омнибуса в прошлом веке, а на некоторых маршрутах скорость порой не превышает скорости пешехода. В провинции и того хуже: на некоторых важных участках скорость транспорта в часы «пик» составляет 9 км в Бордо, 5 км в Марселе, 4 км в Лионе и Страсбурге.

«Париж умирает, его кровь больше не циркулирует, в нем поддерживается жизнь лишь с помощью крайних средств, — отмечал в 1967 г. префект полиции. — Рано или поздно мы вынуждены будем запретить стоянку машин в центре Парижа, а затем, может быть, и движение всего частного транспорта в центре города». Столица задыхается от транспорта. Она насчитывает 900 000 автомашин, а мест для гаражей всего лишь 460 000, из них 215 000 — вдоль шоссейных дорог и 245 000 — в подземных гаражах и автопарках. За вычетом машин, находящихся в движении, 200 000 машин ежедневно стоят где попало и загромождают улицы.

Каждый год положение ухудшается, несмотря на дорогостоящие работы по разгрузке движения: транспортные туннели и подземные стоянки, объездные пути, метро. Рост автопарка все более затрудняет проблему транспорта в больших городах. В Париже, чтобы справляться с ростом парка машин и обеспечивать их гаражами, необходимо выделять вплоть до 1985 г. по 25 000 гаражных мест ежегодно, однако представляется затруднительным увеличить существующие темпы: 8000 — 10 000 мест в год. А за 15 лет число машин удвоится. «Даже если бы сейчас имелись все необходимые кредиты для выполнения работ, движение в крупных городах Франции будет осложняться до 1975 г.,— заявлял в 1965 г. директор технических служб Марселя. — В 1985 г. дорожное движение окажется на его нынешнем уровне».

Крупные дорожные работы в городах, технически всегда недостаточные для сдерживания автомобильной «инфляции», но требующие больших расходов, в то же время содействуют ликвидации редких свободных пространств, где можно спокойно погулять и отдохнуть. Автострады вдоль набережных лишают парижских пешеходов прекраснейших прогулок по берегам Сены; окружной бульвар кромсает Булонский лес; площадь Согласия и Елисейские поля продырявлены туннелями и подземными гаражами. Инженеры изгнали поэтов, но, изгнав их, они лишили город души, то есть прелести мечтания и вдохновения, размышления и свободы.

Утратив свои «патриархальные» достоинства, большие города потеряли притягательную силу для духовной жизни. И ничего удивительного в том, что города теперь утрачивают функцию культурного обмена.

События культурной жизни, некогда происходившие исключительно в крупных городских центрах, теперь перемещаются в мелкие города и даже деревни. Музыкальные и театральные фестивали устраиваются теперь не только в Экс-ан-Провансе и Авиньоне, но и в Марве- жоле, Пезене, Сен-Нектере, Праде, Эг-Морте и Жоселе- не. В Средиземном море, у берегов департамента Вар, на островке Вендор, который пятнадцать лет назад был голой скалой, где можно было увидеть лишь несколько овец, теперь ежегодно проводятся несколько десятков различных конгрессов.

Многие культурные центры решительно обосновываются вдали от городской жизни, в местах, где архитектурное окружение помогает сосредоточиться, освобождает, возвышает и где старинные здания превращаются в излюбленное место встреч, каковым больше не является мегалополис. В департаменте Уаза, в знаменитом аббатстве Руайомон, проводятся многочисленные научные сессии.

Вот уже много лет в старой риге Меле, одном из лучших исторических памятников Туренской равнины, проводятся музыкальные фестивали Турени, где выступали такие виртуозы, как Рихтер и Ойстрах. Недавно в департаменте Вар на средства, собранные по подписке, удалось спасти чудесное, готическое аббатство Сен-Мак- симен и открыть его для музыкальных концертов и научных собраний. В Верхнем Провансе, в местечке Люрс, которому уже 1000 лет, компания «Шелл» основала культурный центр, где ее высшие инженерно-технические кадры собираются на курсах повышения квалификации, встречаются с руководящими работниками других отраслей промышленности, с представителями университетов и администрации, с деятелями искусства

В деревне Арк-э-Сенан, в провинции Франш-Конте, были реставрированы здания XVIII в., и в них обосновался научно-исследовательский центр. В городах Фо- реза группа добровольцев из лионских юристов, врачей, преподавателей отвоевала у колючих кустарников замок Гутла, где Оноре д'Юрфе написал свою «Астрею», сменила кровлю и превратила его в культурный центр для любительских спектаклей и образовательных курсов для сельскохозяйственных и промышленных рабочих.

Даже не имея ценных исторических памятников, деревня, расположенная в живописной местности, обеспечивая покой, чистый воздух, безмятежность, весьма способствует умственному труду, расцвету личности, развитию обмена. Изолированность группы, собравшейся в деревне на коллоквиум или спектакль, ее свобода от бесчисленных городских зависимостей позволяют каждому участнику сосредоточиться, на какое-то время уйти в себя и затем открыться для других, то есть дают свободу творчеству.

Отсюда — популярность таких мест, как бургундская деревня Тэзе, где проходят встречи высшего духовенства; Сен-Поль-де-Ванс, где в богатом музее, который был создан Фондом Маэ, устраиваются художественные выставки, пользующиеся всеобщей известностью; Лори в Любероне, где проходят музыкальные концерты;

ферма Де-Мулен около Маноска, совсем недавно находившаяся в полном запустении, теперь превращена трудом студентов и скаутов в постоянный центр молодежных встреч.

Большой город постепенно утрачивает свою роль и как привилегированный рынок зрелищ и развлечений. Резкое снижение посещаемости кинотеатров — этой особенно развитой и типичной формы городского досуга —• весьма показательно. С 1959 по 1969 г. она снизилась на 52%, и это снижение тем более значительно, чем крупнее агломерация. Посещаемость театров в Париже сократилась за десять лет на 1/4.

Досуг имеет тенденцию индивидуализироваться, и теперь далеко не всегда возникает потребность в коллективном общении. Радио, телевидение, фото- и киноаппараты, а завтра видеокассета — все это ликвидирует почти полную монополию города на досуг и развлече-' ния, освобождает сельского жителя от его изоляции и дает ему те же самые зрелища и развлечения, что и горожанину. Крупная агломерация, лишенная достаточных средств для удовлетворения общественных нужд, оказывается неприспособленной к цивилизации, где время досуга постоянно увеличивается и где так же непрерывно растет желание заниматься спортом и дышать чистым воздухом как об этом свидетельствует чрезвычайный взлет всех видов физической деятельности, которые позволяют продолжительное время созерцать природу и наслаждаться ее тишиной [1].

Наконец, неумолимо падает значение больших городов как центров торговли. Уже теперь в США и Канаде торговцы, избегая городской толчеи, располагаются за городом у больших автострад и предлагают водителям и пассажирам фрукты, овощи, цветы, рассаду. Такая же эволюция происходит во Франции. И действительно, деревни, соседствующие с автострадами, имеют то преимущество, что они могут обеспечивать себе значительную клиентуру, которую привлекают удобные стоянки (отсутствующие теперь в крупных агломерациях, несмотря на то что они необходимы при закупках, особенно в больших универмагах и магазинах самообслуживания) и часто более низкие рыночные цены, чем в городах, благодаря сокращению пути следования товара от продавца к покупателю.

Так, на шоссе Ванн — Нант устроен огромный рынок, имеющий 800 гаражных мест; на национальной автостраде № 20, около Арпажона, в сельской лавКё, построенной самими сельскохозяйственными производителями, туристам продают фрукты и овощи, молочные продукты, рассаду и цветы по ценам на 20% ниже, чем в городах.

А вот еще знамение грядущих времен: парижский Центральный рынок перенесен из центра Парижа; периодически ставится вопрос о целесообразности сохранения боен Лa-Виллетт, зато быстрый подъем переживает городок Сен-Кристоф-ан-Брионнэ в пригороде Мор- вана с населением всего 700 человек, но не стесненный узкими рамками; он стал вторым по значению французским рынком по продаже скота и в некоторые дни принимает столько же голов, сколько принимает и скотобойня Ла-Виллетт.

Исчезает роль мегалополиса

Исчезает роль мегалополиса как перекрестка человеческих контактов, то есть самый благородный аспект его политической функции. Вчера город, непрестанно перемешивая все социальные категории, соединял богатых и бедных в частых встречах и беседах. Постоянный контакт самых разных людей придавал городу живописность, оживление и атмосферу социальной свободы.

Сегодня город перестает быть «многоклассовой» системой и превращается в «моноклассовый» мир. Во Франции и США наблюдается теперь городская сегрега ция, хотя и в двух противоположных направлениях. Большой город во Франции имеет тенденцию заселяться богатыми, а в Соединенных Штатах Америки — бедными.

Во Франции трудности связи между городом и периферией, художественная привлекательность и престиж исторических центров, уродство окраин побуждают любой ценой искать жилища в городе. Это приводит к нехватке участков и квартир и к таким ценам, которые недоступны для бедных Реконструкция городских кварталов общественными ил>г частными средствами, ликвидация старых кварталов приводят к выселению жильцов со скромными заработками, которые не могут оплачивать новое жилище, гораздо более дорогое, чем старое. Бедные вынуждены покидать большие города и поселяться в дальних пригородах

В США, наоборот, легкость сообщения между городом и периферией, англосаксонское пристрастие к природе, малая историческая и художественная ценность городских центров способствуют постоянному проживанию в полусельской местности. Бегство из городов средних классов и массовый приток в города людей, лишившихся состояния, превращают большие американские города в «столицы банкротства», финансового и социального, в гетто и трущобы[2].

 


[1] Число занимающихся конным спортом увеличивается на 25% в год; с 1950 по 1970 г. число любителей рыбной ловли на удочку возросло до 2 млн., а прогулочный флот увеличивается на 12% ежегодно.

[2] С 1950 по 1966 г. свыше 800 000 человек с возросшими доходами покинули Нью-Йорк и обосновались на периферии, а на смену ни пришли" 1 млн. негритянского населения и пуэрториканцев. В 1965 г. 600 000 человек получили социальное пособие от городских властей. В 1966 г. бюджетный дефицит города Нью-Йорка достиг 520 млн. долларов.

Поделиться:
Добавить комментарий