Медицинские стати на разнообразные темы Горянинова.

Помимо занятий медицинской практикой, Горянинов находил еще время для писания в журналы медицинских статей на разнообразные темы. Таких статей он опубликовал около 20, помещая их, главным образом, в популярном медицинском издании «Друг здравия», предназначавшемся не только для врачей, но и для широкой публики. Позднее, в 40-х годах, он имел к этому журналу более близкое отношение, принимая постоянное участие в редактировании материала. [1]

В 1838 г. в жизни Горянинова произошла важная для него перемена, а именно — в Медико-хирургическую академию был переведен из Вильно профессор Э. И. Эйхвальд, которому и была передана кафедра зоологии и минералогии, а Горянинов перешел на кафедру фармакологии и мог ограничиться только чтением курса ботаники. Его преследователь профессор И. Т. Спасский совсем ушел из Академии, найдя более выгодным для себя должность профессора судебной медицины в привилегированном Училище правоведения. Теперь Горянинов мог сосредоточиться на занятиях ботаникой. Эта область настолько привлекала его, что он сделал в 1841 г. попытку получить кафедру ботаники в Петербургском университете и совсем отойти от медицины. Попытка эта не удалась. По конкурсу на эту кафедру был приглашен профессором ботаники И. О. Шиховский (из Москвы), который однако вполне признавал обширность и глубину знаний своего конкурента. Тем усерднее Горянинов занялся литературной работой.

В 1841 г. он заново переработал свой учебник ботаники и издал его под заглавием «Основы ботаники», учтя новейшие научные достижения в этой области.
В 1843 г. он выпустил в совершенно переработанном виде свой латинский трактат 1834 г., дав ему новое название — «Тетрактис природы». Основные мысли автора остались прежними, но натурфилософский элемент значительно ограничен.
В 1847 г. Горянинов напечатал на латинском языке дополнение к своим прежним ботаническим работам под названием: «Основные характеристики семейств и триб растительного царства».

Объектом своих специальных занятий Горянинов избрал группу Scitamineae из однодольных, над систематикой которых он трудился более 10 лет.

Трудно сказать, почему он заинтересовался именно этой группой южных растений, представители которых у нас не встречаются в диком виде и разводятся только в садах с декоративными целями. Горянинов пересмотрел с этой целью все петербургские гербарии, а во время своих заграничных поездок изучал Scitamineae в гербариях Лондона, Парижа и Лейпцига. В результате этих занятий он выпустил в свет солидную работу на латинском языке in folio, доступную только небольшому кругу специалистов. [2]

Из фармакологических работ Горянинова в последний период его жизни надо отметить двухтомный учебник фармакологии — род обширного справочника, которым в течение долгого времени пользовались врачи и аптечные работники. [3]

Что касается до служебной деятельности Горянинова, то он всю жизнь оставался верен Медико-хирургической академии.

В 1832 г. он был утвержден в звании ординарного профессора, в 1847 г., по истечении 25-летия службы в Академии, получил звание заслуженного профессора и в 1851 г. вышел в отставку с оставлением в звании члена медицинского совета. Осенью 1865 г., проболев недели три, он скончался 21 октября, имея 69 лет от роду. В 1940 г. исполнилось 75-летие со дня его смерти, в 1946 г. — 150-летие со дня рождения. [4]

О семейной жизни Горянинова мы знаем весьма мало. Известно, что он был женат на дочери врача Екатерине Львовне Бурмовской, [5] вел тихую замкнутую жизнь ученого труженика. Детей у него не было. Под конец жизни, благодаря своим учебникам, он пользовался известным материальным достатком.

Главной его чертой была любовь к науке, соединенная с выдающимся трудолюбием. Обладая широким обобщающим умом и большими разнообразными познаниями, он мог бы сделать в науке гораздо больше, если бы не суровые условия военно-медицинской службы того времени. Материальный достаток пришел к нему лишь к концу жизни, а до того времени он был всецело в тисках служебной дисциплины николаевской эпохи. «Горянинов был принужден, — пишет о нем проф. Я. А. Чистович, хорошо его знавший, — из-за куска насущного хлеба подчиняться капризам интриганов, жертвовал своим специальным призванием, тратил силы на разные бесплодные работы; по всей вероятности он стал бы высоко в ряду русских ученых людей, но темное старое время, пережитое им, не знало специальностей, ни во что ставило личность человека и душило всякое живое проявление мысли». [6] Если бы Горянинов был человеком сильного характера, он, может быть, встал бы ,выше требований среды и пошел бы более смело и решительно тем путем, к которому звали его умственные интересы и склонности. Но этого, к сожалению, не было. По свидетельству Чистовича, которому нельзя не доверять, Горянинов совершенно не обладал такими качествами: «Пугаясь даже мысли о какой бы то ни было борьбе и противодействии нравственному насилию, робкий и застенчивый во всех случаях жизни, он безропотно подчинялся всем требованиям и старался мириться с ними.

Это и удавалось, пока энергия умственной жизни была настолько крепка, что успевала залечивать нравственные раны и унимать причиняемую ими боль быстрым отвлечением в противоположную сторону, т. е. новым трудом, новым напряжением сил по новому произвольно данному направлению. Но когда наступил возвратный период жизни, умственная энергия стала ослабевать, а труд становился тяжелее, тогда стали понемножку растравляться старые раны и возобновляться давно пережитые боли. Прежняя бодрость труда стала сменяться по временам унынием и недоверием к самому себе, старая мнительность развилась до громадных размеров и проникла во все проявления жизни. Решая какой-нибудь вопрос совершенно правильно, он никогда не имел твердости настаивать на правильности своего решения и, видимо, остерегался всякого выражения настойчивости, уступая даже самым нелепым возражениям и уклоняясь от всяких споров».

Чистович рассказывает, что после Горянинова осталась длинная собственноручная записка, в которой он подробно перечисляет все свои огорчения и жалуется на преследования.

Записка эта, к сожалению, до нас не дошла. Под конец мнительный Горянинов начал даже опасаться печатать что-либо под своим именем. Проф. Я. А. Чистович рассказывает, что когда его учебник фармакологии вышел из продажи, а требования на него продолжали поступать, Горянинов ни за что не хотел печатать второго издания книги: «Много раз он предлагал мне, — пишет Чистович, — взять на себя исправление и пополнение прежнего издания, предлагая в то же время огромное количество уже разработанных дополнительных материалов по всем отделам книги и даже собственную работу в издании ее с одним точным условием, чтобы его имя было устранено от всякого гласного участия в деле». «Кто бы ни напечатал мою книгу, — говорил он, — она сойдет с рук и с собранными мною дополнениями и переменами принесет известную долю практической пользы; но сам я не хочу за нее браться, чтобы не будить старого недоброжелательства». Источники этой мнительности Горянинова нам известны лишь отчасти. Несомненно, здесь сыграли роль и интриги его врага профессора Спасского, и насильственная, в порядке приказа, переброска с одной кафедры на другую, и литературные преследования, которым подвергся в печати его курс зоологии, о чем будет сказано ниже, и пренебрежительное отношение к его научным воззрениям, и, наконец, просто сплетни Завистников по поводу его доходов, постройки дома и т. д.

Лишь немногие современники могли оценить Горянинова так, как оценивал его К. И. Грум-Гржимайло, издатель журнала «Друг здравия», который называл его мысли гениальными. Огромное же большинство смотрело на Горянинова, надо полагать, как на посредственного фантазера и подкладистого трудолюбца, с которым можно обращаться как угодно.

[1] В журнале «Друг здравия» есть статьи Горянинова за годы 1835, 1836, 1837, 1843, 1844, 1847, 1848. Основания ботаники, составленные Павлом Горяниновым. С 9 гравир. таблицами. СПб., 1841, 373 страница

Tetractys naturae, seu systema quadrimembre omnium naturalJura Petropoli, 1843. Characters essentiales familiarum ac trlbuum regni vegetabllis et amphorganlci ad leges tetractydis naturae conscript!. Petropoli, 1847. Порядок Scitaminaceae существует и в современной ботанике. По одним авторам (Веттштейн) этот порядок называется Scitamineae; по другим (Голенкин) — Scitaminales.

Переводится как «сцитаминиевые», т. е., иначе говоря, русского названия нет. По Голенкину (1937), в этот порядок входят семейства:

банановые (Musaceae),
имбирные (Zingiberaceae),
канновые (Саппасеае),
марантовые (Marantaceae).

Во времена Горянинова к сцитаминиевым относили и такие растения, которые в настоящее время входят в порядок Liliiflorae, например нарцисс, амарилисс и др.

[2] Prodroraus monographiae scitaminearum, additis normulis de phyto-graphla, de monocotylels et orchideis. Auctore Paulo Horanlnow. Petropoll,

[5] Фармакодинамнка или учение о действии и употреблении врачебных средств. СПб., 1850, 2 тома.

Последняя дата была отмечена статьей проф. Б, М. Козо-Полянского в журн. «Природа» (1946, № 12).

4 Отец ее Лев Бурмовский был лекарем конвой артиллерии.

[6] Медицинский вестник, 1866, № 6, страница 61.