Первые сведения о каланах.
Мы находим в донесениях русских землепроходцев XVII — XVIII столетии Атласова, Анциферова, Козыревского и др. Начало научного изучения каланов приурочено к периоду интенсивной деятельности русских натуралистов путешественников XVIII столетия у северных берегов Тихого океана. Обследовавший в 1737 — 1741 гг. Камчатку участник второй Камчатской экспедиин Беринга С. П. Крашенинников подробно оппсал в рукописи «Descriptio avium, animalium et vegetabilium», датированной 1738 г., доставленные ему два экземпляра каланов — самца и самки (архивные фонды АН СССР). Другой участник той же экспедиции Г. В. Спеллер, вынужденно проведший на острове, носящем теперь имя Беринга, тяжелый го7\ (1741/42), оставил нам чрезвычайно интересное описание своих наблюдений над образом жизни и повадками морских зверей, в том числе калана (Steller, 1751)- В других архивных и посмертно пзданпых сочинениях (1793) он приводит общие сведения о каланах, встреченных экспедицией. О распространении каланов в то время имеются данные и у Крашенинникова (1786).
После этих первых сведений на протяжении почти двух столетий ни один естество испытатель не вел специальных наблюдений над каланами. Авторы XIX и начала XX столетий в основном освещали вопросы распространения, запасов и промысла зверя, попутно отмечая отдельные стороны его поведения (Вениаминов, 1840; Тихменев, 1863; Полонскпй, 1871; Scammon, 1874; Elliott, 1875; Brandt, 1881; Слюннн, 1895; Lydekker, 1895; Stejneger, 1896, 1898; Hooper, 1897; Сноу, 1902; Snow, 1910; Голованов, 1924; Гребшщкнй, 1882, 1902; Суворов, 1912, 1927; Арсеньев, '1923; Добровольский, 1936). Несколько выделяется из общего ряда статья С. Леха (1907), в которой приводятся оригинальные сведения о каланах Командорских островов. Следует, отметить, что Лех имел возможность наблюдать каланов лишь во время выполнения своих административных обязанностей и не обладал к тому же соответствующей научной подготовкой, что, естественно, снижает значение его интересной в общем статьи.
Сведения о каланах Алеутских островов, Аляски и калифорнийских берегов содержатся в публикациях ряда американских авторов (Grin и ell a. oth.. 1937; Bolin, 1938: Williams, 1938: Fisher, 1939, 1941; Murie. 1940a, 1940b; Keuyon, 1957, 1963, и др.). Аналогичные сведения о курильском стаде каланов имеются в работах японских специалистов (Исино Есиюки, 1925; Каваутп, 1930; И кум а и Канудзо, 1937; Капура Сэйтн. 1939; Миятакэ. 1940). Наконец, ряд авторов уделяет внимание морфологии, систематическому положению и филогении калана (Linnaeus, 1758; Home a. Menzies, 1796; Bechstein, 1800; Pallas, 1811; Oken, 1816; Lesson. 1827: Lichtenstein. 1827 — 1834: Ducrotav de Blainville, 1839-1864; Grav, 1865: Gervais, 1875: Coues, 1877; Tavlor. 1914; Pohle. 1919; Pocock, 1921; Howell, 1930: Thenius. 1949).
Планомерное изучение биологии калана в СССР было начато Тихоокеанским институтом рыбного хозяйства (TIIPX) и Бюро исследовании Акционерного камчатского общества (АКО).
Командированный для этой цели в 1930 г. на о. Медный (Командорские острова) зоОлог И. И. Барабаш-Някнфоров за 2 года пребывания на острове провел полный годичный никл наблюдении за жизнью каланов, изучил местообитания этого зверя, собрал материалы но гштаипю, особенностям поведения, взаимоотношениям с другими животными и пр.. а также поставил первые опыты поимки живых кааанов и приручения их. Несмотря на вынужденную обстоятельствами примитивность этих опытов, их результаты сыграли положительную роль, решительно опровергнув прочно державшееся со времен интенсивного промысла представление о калане как об исключительно диком животном. Убежденность в этом не только местного населения, но и администрации о. Медного кранце тормовила организацию исследовании. Полученные данные II. II. Барабаш-Никифоров опубликовал в ряде работ (1933. 1935, 19.38, 1947, 1962).
В последующий длительный период основное внимание при изучении калана уделялось разработке методов его содержания в неволе, для чего к работе привлекались специалисты-зоотехники. В 30-х годах на о. Медном опытами содержания каланов занимались Т. А. Малькович (1937, 1938) и М. Н. Игошин (результаты работ последнего частично опубликованы Е. Д. Илышой, 1950). Опыты полностью подтвердили установленную И. И. Бара- баш-Никифоровым возможность приручения и более или менее длительного содержания каланов в неволе и позволили благодаря применению более совершенных вольер п лучшим условиям сделать некоторые интересные новые наблюдения за поведением зверя. Правда, неудовлетворительная организация Мальковичем работ по вылову и транспортировке каланов для целен акклиматизации, приведшая к распугнванию зверей в местах их концентрации и к гибели большинства отловленных животных, вызвала суровую критику со стороны зоологов. Однако объективности ради следует учесть новизну дела: звероводство знает немало случаев, когда транспортировка даже хорошо известных, давно разводимых в неволе животных, например песиов, сопровождалась массовым их падежом.[1]
Исключительный интерес представляет предпринятый Всероссийским обществом охраны природы и Главным управлением по заповедникам первый шаг к осуществлению выдвинутой Б. М.
Житковым идеи акклиматизации каланов иа мурманском побережье Баренцева моря.[2] В 1937 г. с Командорских островов в бухту Яриыншую (Восточный Мурман) были завезены два калана — по случайности оба самцы — которые прожили в прекрасном состоянии в вольере 3 года, до ликвидации опыта в связп с войной. Обследование мурманского побережья для учета распределения и запасов морских животных, могущих служить пищей каланам, и для выявления пунктов, удобных для передержки и выпуска зверей, было произведено И. 11. Барабаш-Никифоро- вьш. Опыт вольерного содержания каланов на Мурмане проводили В. В. Решеткнн и Н. К. Шндловская (1947), которые разработали рационы кормления зверей применительно к местным условиям п сделали ряд ценных наблюдении над их поведением. Насколько животные освоились в новых условиях, можно судить по дальнейшей истории одного из каланов, очутившегося в январе 1940 г. на свободе. В мае этого года его видели близ становища Восточная Лица (около 150 км к востоку от губы Ярньпн- нон). Весной 1942 г. он снова появился в створе губы Ярнышной, близ о. Гуеинны, где и держался до весны 1944 г., когда был убит по неведению одним из местных охотников. Мурманский опыт содержания каланов заслуженно считается лучшим.
Вообще работы по изучению калана в СССР в довоенный период развивались относительно интенсивно. В Америке за этот период сделано значительно меньше. Еще меньше — в Японии: несмотря на то, что в ее владениях с 1933 по 19.39 г. производился «Экспериментальны]! промысел» каланов, сколько-нибудь существенных научных результатов он не дал. Ценность вышедшей в Германии монографии калапа (Jacobi, 1938) значительно снижается тем, что в ее экологической части в основном фигурируют давно устаревшие сведения, а в ссылках на новые (русские) работы допущены грубые искажения.
Падение численности каланов на Командорских островах и почти полное исчезновение их у п-ова Камчатка в послевоенные годы послужили причиной снижения интереса к этому зверю в СССР. Снова он привлек к себе внимание зоологов п хозяйственников в начале 50-х годов, когда были получены сведения о значительном росте поголовья каланов у Курильских островов и Камчатки (Васин, 1956, 1958; Грибков, 1963). В течение 1951, 1955 и 1956 гг. обследования мест обитания и учеты численности каланов курильского стада проводились экспедицией Института океанологии АН СССР иод руководством С. К. Клумова (1957, 1959, 1960). С 1952 г. регулярные наблюдения над каланами Курильских островов велись зоологической лабораторией Сахалинского комплексного н.-и. института Сибирского отделения Академии наук СССР (СахКНИИ).[3] Одни из научных сотрудников лаборатории, С. Д. Перелепит, трагически погиб в '1959 г. при обследовании местообитаний каланов у о. Парамупшр, другой, А. И. Гнзенко, — уехал с Сахалина. Продолжают изучать каланов В. Г. Воронов и А. М. Николаев, последний сейчас занимается этим в качестве инспектора Главсахалинрыбвода — учреждения, уделяющего большое внимание вопросам охраны и воспроизводства поголовья каланов. Выполненные в основном А. М. Николаевым исследования пролили свет на очень мало известную биологию курильского калана (распределение, местообитания. питание, размножение и пр.); при этом выявились некоторые специфические особенности, отличаюшне зверей курильского стада от командорских. Итоги работ зоологов, изучавших курильских каланов в 50 — 60-е годы, опубликованы в ряде статей (Воронов, Николаев и Перелентип, 1956; Николаев, 1958, 1961; Воронов, 1963; Николаев и (жалким. 1903). Наблюдения над каланами на Командорских островах вея зоолог С. В. Мара- ков (1958, 196.3, 1964а, 19646, 1965). Благодаря длительному пребыванию на о. Медном (с 1952 по '1962 гг.) он собрал интересные материалы, дополняющие прежние данные и характеризующие изменения, происшедшие в местной популяции зверя после работ И. И. Барабаш-Никифорова.
В 50-х годах возобновились опыты вольерного содержания каланов.
На о. Медном они велись звероводами Б. Т. Федоровым и О. Н. Даниловым, на Курильских островах — зоологами А. И. Гизеико н А. М. Николаевым. Последними был поставлен опыт перевози! партии зверей с о. Уруп на о. Монерон (Сахалин) для целен акклиматизации. Хотя цель эта не была достигнута, опыты способствовали дальнейшему усовершенствованию методов ловли каланов, транспортировки и передержки их в вольере. Были опробованы также способы меченая зверя.
Резкий подъем численности каланов наблюдался в последнее время в Америке. Это вызвало и здесь повышенный интерес к зверю. С 1954 г. начинаются исследования популяции калана американцами. Исследования ведутся Департаментом охоты и рыболовства США в основном на о. Амчитка. Усилия американских зоологов направлены на выяснение особенностей биологии каланов и общей картины их распределения (Gilmorc, 1956; Beiitley, 1959; Lensink, 1960; Boolootian, 1961), а также на освоение методов учета, ловли, мечения. вольерного содержания п искусственного расселения зверя (Jones, 1951а. 19511); Kirkpat- riek a. olh.. 1955; Kenyon, 1957, 1958. 1959, 1963). Несмотря на широкий размах экспериментов, результаты их. как п в СССР, носят переменный характер: опыты содержания в неволе всегда сопровождаются высокой смертностью животных.
В 1950 — 1951 гг. американские ученые предприняли неудачную попытку переселения каланов с о. Амчитка на о. Адах. Большинство пойманных зверей погибло вскоре после отлова. Во время этих экспериментов не удалось получить новых данных по биологии н вольерному содержанию каланов, вследствие того, что опыты были очень кратковременными (Jones, 1951а, 1951Ь). Первые шаги к искусственному заселению не заполненных еще прежних мест обитания каланов (в частности, о-вов Прнбылова) пока не имели успеха.
В 1954 г. возобновились работы по изучению каланов в вольерах на Амчнгке (Kirkpatrick a. oth., 1955). Как и во время предыдущего опыта, большинство зверей погибло вскоре после отлова, но над тремя уцелевшими животными было сделано много интересных наблюдений. Успехом этого опыта следует считать длительное содержание трех каланов в вольере без бассейна. В процессе опыта были получены ценные данные по методике вольерного содержания и транспортировке каланов.
Пик численности каланов у о. Амчитка сменился массовой смертностью, по-видимому, в связи с истощением кормовой базы. Исследования сейчас направлены на детальное выяснение этого вопроса. В 1962 г. иа Амчитке в порядке научного промысла было добыто под наблюдением зоологов 150 каланов. Большое внимание Департамент охоты и рыболовства уделяет разработке методики мечения каланов.
Результаты изучения экологии калана американскими зоологами представляют несомненный интерес, хотя п ие заполняют всех имеющихся пробелов в этой области знаний. Вопросы морфологии калана довольно поверхностно затрагиваются в некоторых новых американских н русских работах (Scheffcr, 1951; Hildcbrand, 1955; Gambarjan u. Karapetjan, 1961; Нгуен Ню Xneu, 1964).
[1] Большего порицания, иа наш взгляд, заслуживают такие отрицательные стороны работы Т. А. Мальковича, как умалчивание данных о продолжительности жнзнн его подопытных каланов, о размерах ц причинах падежа при отлове и транспортировке, непринятие мер к сохранению трупов павших животвых для научного исследования, некритический нКренос выводов, сделанных на основании наблюдений в вольере, на поведение зверя в природе, и некоторые др.
[2] Предложение было сделано Б. М. Житковым на одном из заседании МОЛЛ п в последующем включено 11. А. Мантейфелем в его (.План реконструкции охотинчье-продшеловон фауны СССР».
[3] На протяжении ряда лет курировал работу Института по этой теме проф. II. И. Барабащ-Никпфоров. Консультации п методические советы по отдельным вопросам давали профессора Б. А. Кузнецов, А. Г. Томп- лин, Н. К. Верещагин, К. К. Чапскпй и др.
