Возвращение к великому оскудению
Как смешна идиллическая картина завтрашнего мира, рисуемая столькими любителями-футурологами! Если взять только повышение жизненного уровня, развитие производства, совершенствование техники, то кто не покорялся влечению всесильной волны благополучия? И однако, как иллюзорны многие успехи и серьезны многочисленные упущения!
На Западе забвение нематериальных благ дополняет техническую и социальную эволюцию: механизацию, индустриализацию, демографический взрыв, урбанизацию, — и все это вместе возвращает нас к великой нищете, которая беспрерывно обостряется до такой степени, что ставит под угрозу будущее человечества. Рост дорожных происшествий и разрушение природы — вот ее самые впечатляющие формы.
«Бойня» на дорогах — такой же страшный бич, как чума в средние века, — стала мрачным знамением современной жизни. Во Франции от дорожных происшествий ежегодно погибает 15 000 человек и получают травмы и увечья 300 000 человек, то есть ежегодно погибает такой город, как Рамбуйе, и госпитализируется такой город, как Ницца. Дороги ежегодно устраивают в мире новую Хиросиму: 100 000 убитых и 1500 000 раненых.
Из года в год дорога все больше и больше опустошает Францию. При сохранении нынешних темпов своей никакой политики в области безопасности движения, Франция является единственной крупной страной, где число убитых растет столь быстро. С 1963 по 1968 г. число несчастных «работы» в 2000 г. она убьет 40 000 и ранит 900 000 человек. Безопасность движения снижается гораздо быстрее, чем растет число автомашин; следовательно, деградация условий жизни значительно перекрывает повышение жизненного уровня и аннулирует ту дополнительную часть коллективного благосостояния, которая, казалось бы, должна была появиться в результате роста автодорожного транспорта.
Если принять уровень 1957 г. за 100%, то в 1967 г. число автомашин во Франции увеличилось до 400%, в то время как число смертей водителей и пассажиров — от 100% до 250%. Экстраполяция этого роста показывает, что в 2000 г. автомобильный парк будет насчитывать в шесть раз больше машин, чем в 1957 г., а число смертей водителей и пассажиров возрастет в одиннадцать раз.
Наверное, водителям больше будет по душе без- , опасность в пути, чем добавочные и никчемные приспособления-безделушки в их машинах.
Физическое и моральное ощущение постоянной опасности на дорогах распространяется в городах по мере роста преступности и употребления наркотиков; к этому ^ добавляется общая и растущая неудовлетворенность человека теми рамками жизни, которые не приспособлены к его коренным чаяниям.
В 1967 г. 45 000 несовершеннолетних были осуждены за преступления и другие правонарушения, то есть вдвое больше, чем в 1950 г. Если эти темпы сохранятся, то в 2000 г. более 100 000 несовершеннолетних предстанут перед судом. В Соединенных Штатах положение еще! хуже. Преступления, совершаемые с применением огне-Я стрельного оружия, уносят больше жизней, чем унесла,J война во Вьетнаме. В больших городах стало опасно ! жить. Вот величайшая нелепость американского «прогресса»! Американцы могут прогуливаться по Луне, но 1 не могут спокойно ходить по вечерам в своих городах! 1 ""Скудость природы начинает вызывать такуда! же тревогу, отсутствие -дорожной безопасности.
случаев увеличилось на 40%, тогда как в ФРГ — лишь на 15%, а в Швейцарии — на 10%; в других странах этот показатель даже снизился: в Италии на 1%, в Великобритании на 2% и в Швеции на 15%. Шведская дорожная политика избавила бы Францию от 2000 смертных случаев и 45 000 раненых в год.
Природа повсеместно и интенсивно разрушается, в то время как растет число сердечно-сосудистых и раковых заболеваний, неврозов — следствий воздействия травмирующей среды.
Человек — это прежде всего тело, а потом уже мысль и действие. На его здоровье, работоспособности, психической устойчивости сказывается состояни£--тех_элщен-, тов природы, которые его окружают^ Какое значение имеет быстрое повышение уровня жизни горожанина, если, казалось бы, растущее удовлетворение потребностей фактически ведет к их неудовлетворению или даже аннулированию вследствие параллельного ухудшения жизненной среды, если значительная часть добавочной покупательной способности реализуется в больших затратах на поддержание здоровья, подорванного усталостью и болезнями, которые вызваны загрязненным воздухом и шумом; если психофизическое равновесие каждого человека находится в опасности из-за все более гнетущей городской обстановки, если человек ущемлен как в своей работе, так и в своем досуге?
Вот так французская экономика преуспела во второстепенном, но все менее и менее удовлетворяет в главном, и в наш век так называемого изобилия снова появляется острая нехватка многих вещей.
Мы живем экономикой абсурда.
Культ мощи и культ безделушки. Первый ведет к цивилизации империализма, второй — к цивилизации измельчания и пустоты. Почему же не восстают против обеих этих перспектив все те, кто мечтал о другом измерении человеческих свершений.
Мы идем навстречу беспрецедентному кризису цивилизации. В нашем обществе тревог и беспокойств, где столько людей ищут смысла жизни или ее забвения, можем ли мы и дальше не отвечать на вечный призыв к полной и глубокой жизни: «Ибо что пользы человеку приобресть весь мир, а себя самого погубить или повредить себе?»
Расточение природных богатств — это уже начало кризиса цивилизации. Из всех нехваток самой грозной является нехватка природы, необходимой для нашей экономической деятельности и жизненно важной для самого нашего существования^Наступил новый, и несомненно последний, этап в отношениях Человека и Природы.
История этих отношений делится на три периода.
«Век земледелия» до конца XVIII столетия был отмечен подчинением экономики ритму естественных законов и страхом, смешанным с восхищением, перед физическим миром, который еще нес на себе печать божественного творения. Это был век, в который Паскаль воскликнул: «Вечное молчание этих бесконечных пространств устрашает меня!» Затем, до конца первой половины XX столетия, был «Век промышленности», отмеченный преобладанием такой экономической деятельности, которая не подчиняется ритму естественных законов, — век, отмеченный желанием господствовать над природой, открывая законы, управляющие ею.
Теперь мы вступили в «Век природы» — новую эпоху, когда дефицит и непрочность природного пространства становятся самой драматической проблемой для будущего человека и его выживания. Наступает исторический поворот в отношениях противоборства между двумя живыми системами — миром человека и миром природы.
В течение первых двух «веков» црлгтр^. с опасением относился к миру , его мощи, к его бьющей через край жизни; вначале он подчинялся' этому миру, за- темп «Век промышленности», он пытался властвовать над ним.
Сегодня речь идет уже не о защите человека от природы, а о защите природы от человека, от чрезмерной мощи и всесилия человеческого рода; нельзя допустить того, чтобы, разрушая природу, человечество разрушало само себя.
