Рост деградации биосферы в больших агломерациях
Загрязнение биосферы в больших агломерациях, и без того широко распространенное, имеет тенденцию к двукратному усилению под влиянием двух основных факторов: загромождения пространства и погони за прибылью. Это особенно отчетливо проявляется в земельном вопросе. Загромождение пространства, увеличивающее спрос на строительство, — это источник повышенных прибылей, получаемых от продажи земель под застройку, которая увеличивает тесноту, стимулируя частное строительство; за ним следует возведение общественных сооружений. Все это усиливает экономическую активность и вызывает новый приток населения и новое расширение строительства.
Во время конкурса «Индивидуальный дом», объявленного в 1969 г. министром оснащения г-ном Шаландоном, генеральный референт административного совета Управления Парижского района г-н Боше подчеркивал, что «каждого кандидата просят внести предложение по размещению нескольких тысяч квартир соответственно его выбору. В условиях конкурса указано, что каждый, чья кандидатура будет оставлена в списке, сможет добиться необходимых отступлений от утвержденных планов застройки. Поэтому нет надобности беспокоиться о том, имеются ли в окрестностях предлагаемого строительства необходимые и достаточные по количеству здания общественного назначения» Остается добавить только, что общественные здания будут, по-видимому, возведены там, где предприниматели решили строить жилье.
Действия государства, так же как и частное жилищное строительство, способствуют разрушению лесов, садов и полей.
Рост населения фактически делает необходимым все большее строительство общественных учреждений; нехватка земельных участков и их высокая цена побуждают строить эти здания на тех единственных площадях, которые имеют низкую стоимость, то есть на зеленых пространствах, сохраняемых по планам застройки.
Рост городской тесноты неизбежно вызывает все возрастающее оскудение жизненной среды. Эволюция Парижского района — наглядный тому пример. Отмечено три стадии этого процесса. До 1939 г. все шло «само собой» и способствовало неконтролируемому росту населения.
С 1945 по 1962 г., вплоть до организации Управления Парижского района и Генеральной миссии, доверенной г-ну Делуврье, государство участвует в стабилизации числа жителей, намереваясь уравновесить Париж и провинцию, прекратить приток населения в Парижский район и сохранить его естественные границы. Именно это и отражено в Генеральном плане реконструкции Парижского района (PADOG), принятом в 1960 г., и Плане застройки Парижа, разработанном в 1962 г.
Вопреки этой гуманной политике равновесия в Генеральной схеме планировки и застройки Парижского района, подготовленной г-ном Делуврье и опубликованной в 1965 г., отсутствуют прежние ограничения демографической перегрузки. Схема представляет перенаселенность как приятную неизбежность, сверхуплотненность Парижа — как средство превращения его в столицу Европы, а чрезмерное разрастание его пригородов — как противовес Руру. Поощряя значительный рост населения, которое должно увеличиться с 8 млн. в 1962 г. до 14 млн. в 2000 г., она ведет к опустошению физической среды, уже трагически обедненной в результате долгого и интенсивного ее разграбления. Это предел урбанистского гигантизма, не ведающего о том, к каким биологическим катастрофам он может привести.
Как их много, технократов, мнящих себя фараонами!
В то время как деградировала жизненная среда в Париже, ширились «газоны оскудения» по всему Парижскому району, принося в пригород беды столицы, а в сельскую местность — беды пригородов.
Опасное и постоянное сочетание общественной пассивности с разгулом частных спекуляций привело к исчезновению огромного количества зеленых пространств в Париже в тот самый момент, когда прирост населения и увеличение вредных явлений сделали насущно необходимой защиту оазисов растительности.
В XIX в. Париж потерял две трети своих садов и парков. «В 1900 г. в Париже насчитывалось 906 гектаров садов, из которых к 1910 г. осталось только 814; Марсово поле насчитывает 50 гектаров, 25 из них отдано спекулянтам недвижимостью». В 1962 г. эти 814 гектаров сократились до 600, одну половину которых занимают общественные сады, а другую — частные.
Из 300 гектаров частных садов находятся под защитой правил застройки Парижа сады площадью более 1000 м2, равноценные общей площади в 160 га. Но и эти 160 га, несмотря на особую защиту, к 1962 г. сократились по вине администрации более чем на 15 га.
Все меньше становится красивых деревьев. Количественная замена новыми посадками тех, что срублены, даже тогда, когда это и делается, часто ведет лишь к снижению ценности зелени Поскольку высокие каштаны сменились чахлыми березками или карликовыми сосенками и поскольку эти деревца, задавленные бетонными стенами и парализуемые ничтожеством клочка земли, на котором их посадили, обречены на прозябание, то растительность города очень плохо очищает воздух и теряет как эстетическую притягательность, так и успокаивающее действие на организм человека.
Этот качественный регресс, пагубный для частных садов, еще более драматичен для общественных, с их повышенной посещаемостью.
Так, размещение под общественными зелеными насаждениями 17 подземных стоянок, устроенных недавно в Париже, уничтожило прекрасные деревья, непоправимо искалечило и сократило в размерах и без того редкие в центре столицы клочки зелени, становящиеся, впрочем, при такой концентрации автомобилей очагами интенсивного загрязнения.
«Возвращение парков и садов к их прежнему состоянию — это ложь, которую распространяют те, кто избран в представительные органы, — заявили в 1970 г. пять парижских муниципальных советников-центристов. — После двух или трехлетних работ, затруднивших доступ к скверам детям и семьям, восстановление зеленых пространств проходит чрезвычайно медленно. К тому же деревья явно страдают от недостаточной плотности почвы. В то же время выхлопные газы из подземных гаражей представляют опасность для находящихся в садах людей, на что департаментская комиссия по гигиене неоднократно указывала».
То урезают сады Парижа, то кое-как возрождают их, а они мало-помалу сокращаются в размерах и чахнут. «Хвала этому городу, — говорил Жироду, — который дает больше кислорода своим мертвым, чем живым». Если нынешняя пассивность администрации сохранится, будущее поколение не увидит в Париже иных зеленых пятен, кроме военных зон да владений монастырей и кладбищ.
Немного найдется историй, столь плачевных по обилию закулисных афер и финансово-политических сделок, как расхищение зеленого богатства Парижа, как это постоянное нежелание использовать возможности восстановления в столице и окрестностях ее зеленого убранства
Когда были снесены оборонительные сооружения, опоясывавшие Париж, архитекторы потребовали разбить на их месте парки и спортивные площадки. Но их не послушали, и законом от 1919 г. большинство этих земель было разрешено распродать под застройку.
В порядке компенсации под озеленение была отдана «зона», то есть 250 м свободного пространства перед укреплениями. Это большое пространство — более 750 га — отвели под кольцо бульваров, общественные и частные строения. Но этот «зеленый пояс», от которого к 1942 г. оставалось еще. 260 га, был окончательно ликвидирован законом Лафе от 1953 г., предусматривавшим взамен озеленение равной площади в Париже. Спустя 18 лет из 16 га общественных садов Парижа, входивших вначале в эту площадь, только 2 га были озеленены или находились в стадии озеленения.
Другая возможность была упущена при реконструкции территории бывшей скотобойни в Ла-Виллетт: вместо озеленения получился финансовый скандал.
Перенесение Центрального парижского рынка в Ренжи давало еще одну возможность устройства обширного парка общего пользования в столь обездоленном зеленью квартале, чтобы в центре Парижа появился зеленый и тихий уголок, который приглушал бы волны шума от уличного движения. Но в обширных проектах текущей застройки только 4 га зарезервированы под «свободное» пространство, к тому же не уточнено, будут ли они озеленены.
Сколько проектов по озеленению долгие годы находятся «в стадии изучения»! Так было с большим садом на эспланаде Дома Инвалидов, запроектированным Андре Мальро, бывшим тогда министром культуры и торжественно заявившим в 1964 г.: «Мы создадим сады во французском стиле, которые должны были бы находиться здесь искони» А где сад на 4 гектара, обещанный еще в 1962 г. в рамках операции «Мен-Монпарнас», разбивка которого постоянно откладывается? Между тем о необходимости сохранять обширные площади под сады и зеленые насаждения постоянно говорили тогда, когда требовалось оправдать сооружение высотных зданий. В 1952 г. 290 га в зоне «поп aedificandi», на месте бывших оборонительных укреплений, находились «в стадии реконструкции» как спортивные площадки и общественные парки; в том же состоянии они находятся и сейчас!
Загромождение земельных площадей застройкой таково, что любое строительство новых общественных сооружений приводит к дополнительному урезыванию естественных пространств. Хотят открыть новое высшее учебное заведение — отдают ему часть Венсеннского леса. Надо реконструировать госпиталь «Амбруаз-Паре», открыть музей народного искусства — их размещают в Булонском лесу. Еще больший ущерб наносит естественному пространству прорезывающий его окружной бульвар, который разрушает один из самых красивых ландшафтов Парижа, калечит более 2000 деревьев и вносит в это прибежище спокойствия и чистого воздуха шум и интенсивное загрязнение от массового дорожного движения. Эта зияющая рана шириной в несколько десятков метров и длиной 2 км будет одним из позорных пятен нашей эпохи.
Уже сегодня положение критическое, но еще мрачнее перспективы на будущее. В то время как требуется резкое сокращение плотности застройки Парижа.
Но 6 лет спустя парижский префект признал, что «создание таких садов ставит серьезные проблемы, решить которые до сих пор не представляется возможным» (Bulletin Municipal Of ficiel du 10 juiilet 1970), проветрить его, не дать ему задохнуться, частным интересам позволяют без конца уплотнять застройку, поднимая цены на земельные участки и повышая доходы. Повсюду возникают здания-башни, которые постепенно заключают человека в стены из бетона. Это давление денег тем более мощно, что юридическая опора слаба и непостоянство правил застройки оставляет достаточно места для произвола; утвержденный 6 февраля 1967 г. после нескольких лет изучения и консультаций План застройки города Парижа сейчас снова подвергается пересмотру.
С 1958 по 1968 г. в результате частного жилищного строительства было снесено 13 000 квартир, а построено на той же площади 97 000 — стало быть, число жителей возросло в восемь раз. Эта эволюция станет еще более заметной по мере осуществления крупных операций по реконструкции города при содействии общественных властей: «Фрон-де- Сен», О-де-Бельвилль, сектор площади Италии, Берси и, возможно, Ла-Виллетт.
Во имя большей «рентабельности» этих работ администрация одобряет намного большую плотность квартир на гектар площади, чем ранее, и даже часто более высокую, чем это установлено правилами застройки Парижа.
Между тем в этих бедных зеленью кварталах следовало бы, напротив, уменьшить количество населения, чтобы дать ему больше простора, чистого воздуха и зелени.
В результате работ первой очереди на «Фрон-де-Сен» (сектор Богренель), в XV округе, число квартир возрастает с 2500 до 4000 на 26 га, плюс 100 000 м2 для контор. В ходе работ «Площадь Италии» 21 000 новых квартир и 250 000 м2 контор разместятся на ста гектаpax вместо 8000 квартир; новая плотность будет чрез» мерной: 60 000 жителей на квадратный километр — это вдвое выше современной средней плотности населения в Париже. Чтобы разместить столь большое население на столь маленькой площади, предусмотрен гигантский ансамбль из домов-башен. В Берси, там где сейчас только склады, будет выстроен город более чем на 15 000 жителей, а в нем — 400 000 м2 для контор.
Повсюду вырастают новые здания-башни, без конца увеличивая скопление людей, дегуманизируя и делая все более искусственной окружающую среду. К башне на Аль-о-Вен высотой 90 метров, которая портит вид на Нотр-Дам и гору Сент-Женевьев, к стометровым башням в XV округе на «Фрон-де-Сен» скоро- прибавятся 50 башен высотой 100 м в квартале «Италия», башня Мен-Монпарнас — 200 м, отели высотой 110 м в Порт-Майо и 150 м на авеню Президента Кеннеди и, может быть, даже башня высотой 230 м около площади Италии — настоящий город, «заключающий» в своих 59 этажах 10 000 конторских служащих.
Если это извращение будет непрерывно продолжаться, то через двадцать лет Париж, разгороженный этими огромными стеклянными перегородками, станет образцовой многоклеточной тюрьмой.
Париж рискует потерять даже то, что составляет его душу, — свои исторические ландшафты с их тысячелетней гармонией камня, зелени и воды. Штурм идет со всех сторон. Штурмуют сад Тюильри, которому грозит опасность быть изрытым по случаю строительства подземного телефонного центра; штурмуют ландшафт Нотр-Дам, которому угрожает проект скоростной автотрассы на левый берег, что испортит сквер Иоанна XXIII и сквер Сен-Жюльен-ле-Повр, отрежет южный берег от острова Сите и заменит группы идиллически прогуливающихся жителей нескончаемым автомобильным потомком; штурмуют столь живописный канал Сен-Мартен, обреченный на исчезновение проектом автотрассы Север — Юг, связывающей восемь дорог, ведущих в Париж.
Если политика в ближайшее время быстро не изменится, от Парижа останется лишь безжизненный скелет. Париж убьет Париж.
