Систематическая биология.

Неверно было бы думать, что систематика (а точнее, систематическая биология, включающая и систематику в узком смысле, и филогенетику) служит для удобства описания и каталогизации органического мира — для этого был бы гораздо удобнее альфавитный каталог (аннотированный надлежащим образом). Столь же неверна мысль, что эта отрасль биологии нужна для и идентификации организмов — для этого были бы гораздо удобнее хорошие определительные таблицы, которые, как известно, являются только прикладным результатом систематики. Систематика в узком смысле нужна для выяснения естественной системы, т. е. некоего сложного закона, природы, позволяющего по положению в этой системе предсказывать возможно более полно и точно неизвестные нам свойства живых организмов. Филогенетика, давая конкретное описание эволюции организмов, поставляет обширный фактический материал для обоснования закономерностей эволюционного процесса. Эти два обстоятельства обеспечивают неизбежность неограниченного прогресса систематической биологии.

Всякий прогресс науки состоит прежде всего из возникновения научных проблем и их решения. Естественно, что и перед систематической биологией стоят в настоящее время многочисленные и весьма трудно разрешимые проблемы, от которых зависит и решение практически важных биостратиграфических вопросов и общее понимание хода эволюции органического мира на Земле. Широко известно, что органический мир делится на две главнейшие категории — царства растений и животных. В последнее время к ним стали добавлять прокариот (микроорганизмы) и вирусы, считаясь с тем обстоятельством, что разделение на животных и растения появилось после возникновения типичной (т.е. имеющей настоящее ядро) клетки.

Однако именно тут систематическая биология вступает в некоторое противоречие с возможностями изучения объектов, основанными прежде всего на научной подготовке или, проще, специализации исследователей. Научные знания стали столь обширными, что уже нельзя быть просто биологом или даже палеонтологом, и приходится быть или зоологом, или ботаником (соответственна или палеозоологом, или палеоботаником), а чаще всего — специалистом по какой-нибудь достаточно ограниченной и конкретной группе живых организмов.

Это, в свою очередь, привело к тому, что деление на животные и растения в значительной мере перестаёт быть систематическим. Эти понятия теперь, скорее, имеют экологический смысл (автотрофы или гетеротрофы), включающий, кроме того, определенные элементы научной традиции (грибы по традиции относятся к растениям, несмотря на то, что они гетеротрофы, а гетеротрофные жгутиконосцы — эбрии — вообще почти забыты и зоологами, и ботаниками. В то же время эти две обширные категории живых организмов — животные и растения — сохраняют таксономический ранг высших таксонов биологической систематики (царств). Отсюда вытекает первейшая проблема современной систематической биологии — выяснение филогенетических взаимоотношений животных и растений и построение естественной системы низших представителей этих обширных таксономических групп (т. е. системы низших эукариотных организмов).

Низшие растения по систематике, принятой у ботаников, делятся на 15 высших таксонов — отделов (не считая, разумеется, прокариотных организмов).

Если к этому добавить мохообразные и архегониальные (иногда разделяемые на отделы несколько более дробно), то получается 17 - 19 отделов, составляющих вместе растительное царство. Из них 7 - 9 закономерно оставляют после гибели твердые части, так или иначе сохраняющиеся в ископаемом состоянии. Остальные сохраняются единично и нерегулярно при особо благоприятных обстоятельствах. Многоклеточные животные делятся на 22-25 типов (таксоны, по рангу равноценные ботаническим отделам), из которых 11 - 12 имеют скелетные образования, закономерно сохраняющиеся в ископаемом состоянии.

Одноклеточные (одно- и многоядерные) организмы в систематическом отношении еще более запутаны и различные авторы выделяют в этой группе (под Царство простейших) от 6 до 9 типов (Levine et al., 1980; Крылов и др., 1980). При этом жгутиконосцы зоологической системы (какой бы ранг им не придавался) соответствуют сразу 12 отделам ботанической системы и, кроме того, включают некоторое число групп, производных от каких-то из этих 12 отделов. Примерно то же следует сказать и о саркодовых, которые объединяют производных от каких-то из 14 отделов низших растений (ботанической системы). Остальные группы одноклеточных животных в этом отношении более "благополучны", так как представляют собой монолитные группы, явно моно- филетичные по своему происхождению. Если к этому добавить, что филогенетические взаимоотношения фотосинтезирующих организмов выяснены несравненно лучше и хорошо обоснованы данными по ультраструктуре клетки и биохимической эволюции пигментов, то неизбежен вывод, что со временем придется размещать гетеротрофные группы одноклеточных организмов на филогенетическом древе автотрофов. Такова основная проблема современной систематической биологии.

Наряду с этой основной проблемой существует множество проблем разного ранга, касающихся филогенетических отношений отдельных групп и их системы.

Особенно много их поставляют находки ископаемых остатков организмов кембрия и позднего докембрия.

Существует обширный список "проблематичных" организмов, описанных как биологические виды из отложений этого времени, систематическое положение которых до сих пор остается абсолютно неясным. Этой ясности нет и в отношении некоторых крупных и хорошо, очерченных групп. Такую группу, как археоциаты, сближают (руководствуясь поверхностным сходством скелета и размерами) с губками.

Однако многолетние и многократные попытки связать эти группы кончились полной неудачей. А есть ли серьезные доказательства, что археоциаты — многоклеточные организмы, а не многоядерные одноклеточные, подобные ведущим тот же самый образ жизни ксенофиофориям?

Столь же неясен вопрос и о систематическом положении хиолитов. Одни их относят к моллюскам, наивно считая, раз есть известковая раковина определенной кристаллической структуры, значит, непременно это моллюски. Другие сближают с сипункулида- ми, столь же необоснованно считая, что раз есть извитой кишечник с передним анусом, значит, непременно близко к сипункулидам. И таких групп можно назвать достаточно много: стенотекоиды, соаниты и др. Это вовсе не означает, что проблемы подобного рода возникают только в отношении вымерших групп организмов. Ныне живущая группа — губки — всегда считается принадлежащей к многоклеточным животным, хотя и несколько обособленной от остальных представителей этого подцарства. Аргументация тут совершенно очевидна и, казалось бы, предельно убедительная — многоклеточность, сложное личиночное развитие и т.д. Однако анализ некоторых ультраструктурных особенностей клеток губок не позволяет отвергать и противоположное мнение, что губки, вместе с их несомненными одноклеточными родичами — воротничковыми жгутиконосцами — развились независимо от многоклеточных животных и общими предками тех и других могут считаться только хлорофиллоносные автотрофные празиновые водоросли.

Не менее актуальны и более мелкие проблемы систематики и филогении организмов.

Достаточно устоявшийся взгляд на филогению типа моллюсков был резко поколеблен данными о строении мягкого тела моноплакофор — класса моллюсков, считавшихся до 50-х годов вымершими в раннем палеозое. Теперь эти вопросы вновь оживленно обсуждаются, причем высказываются весьма разные мнения (Миничев, Старобогатов, 1975; Pojeta, 1980).

Предлагаемая книга, конечно, не может осветить состояние всех этих проблем. Однако она в какой-то мере вводит читателя в круг современных знаний по некоторым из этих вопросов и тем самым, несомненно, будет способствовать привлечению широкого круга биологов и палеобиологов к их решению.

Поделиться:
Добавить комментарий