Противоречия с мнением о советской экологии бразильского египтолога оказались высказывания крупнейших американских экологов.
Так, редактор американского журнала «Экология» Б. Мур еще в 1927 г. писал Д. Н. Кашкарову: «Я в самом деле изумлен большим размахом научной работы, которую Вы и Ваши коллеги ведете в Среднеазиатском университете. Количество работ, разнообразие тем — поистине изумительно. Я с большим интересом просмотрел эти работы и очень благодарен авторам, дающим резюме на английском, французском и немецком языках». Другой ведущий эколог США В. Шелфорд в 1932 г. высказался следующим образом: «Я очень рад, что экология делает большие успехи в России. Я только что написал две бумаги, побуждающие наше учреждение (университет в г. Урбана, штат Иллинойс, — Г. Н.) ввести обучение русскому языку и разрешить студентам экологам заменить им французский».
Многолетняя экспедиционная работа в тяжелых условиях пустынь и гор Средней Азии сильно подорвала здоровье Кашкарова, и по настоянию врачей он вынужден был оставить эти полюбившиеся ему края. В 1933 г. Кашкаров перешел на работу в Ленинградский университет, где возглавил кафедру, как она тогда называлась, биологии позвоночных. На новом месте он быстро получил признание коллег и завоевал большую популярность среди учащейся молодежи. Руководимая Кашкаровым кафедра вскоре стала одним из самых многолюдных и продуктивно работающих подразделений биологического факультета. Этому успеху в высокой степени способствовала кипучая натура Кашкарова, его, можно сказать, юношеский энтузиазм, научная страстность в подходе и к делам, и к людям, стремление органически связать научную деятельность кафедры с практическими запросами жизни. Расцвет кафедры во многом стимулировался огромным вниманием, которое уделял сам ее руководитель творчеству сотрудников, аспирантов и студентов, что нашло отражение в его статьях.
Вообще Кашкаров сыграл выдающуюся роль в развитии преподавания и исследований в области зоологии позвоночных, и прежде всего экологии, в Ленинградском университете. Более того, влияние этого большого ученого непосредственно сказывалось и на работе других вузов страны, особенно тех, где работали его многочисленные ученики.
Переезд в Ленинград — один из крупнейших научных центров страны — позволил Кашкарову еще интенсивнее включиться в творческую разработку актуальных теоретических и прикладных проблем экологии, принимать личное участие в публичных обсуждениях ее предмета, методов, задач. О его большом научном авторитете не только среди зоологов, но и ботаников свидетельствует, например, тот факт, что спустя всего несколько месяцев после переезда в Ленинград мы видим Кашкарова в качестве одного из основных докладчиков (другим был академик Б. А. Келлер) на дискуссии об установках и путях развития советской экологии, состоявшейся в январе 1934 г. в Ботаническом институте АН СССР.
На этой дискуссии, как, впрочем, и во всех последующих соответственных случаях, Кашкаров прежде всего отстаивал мысль о необходимости максимального развития связей экологии растений и экологии животных, поскольку все организмы находятся в природе в теснейшем взаимодействии и образуют единые, а не раздельные сообщества. Логично продолжая эту мысль, Кашкаров отрицал право на самостоятельное существование биоценологии (в том числе и фитоценологии), так как рассматривал ее в качестве раздела единой экологии. Понятно, что этот тезис вызвал горячие возражения со стороны геоботаников-фитоценологов, что, однако, не мешало Кашкарову оставаться при своем мнении.
Кашкаров определял экологию как «науку о закономерностях в отношении организма как целого, как вида, к среде обитания, к комплексу».
В этом он усматривал специфичность этой науки, ее объекта и метода. Вместе с тем он говорил: «Наука определяется не только ее содержанием, но также назначением, ролью, направленностью, и я считаю, что это пробирный камень для определения того, что входит в компетенцию данной науки. Советская экология тем более не может исчерпываться определением формальным: ее роль, цели, задачи определяются задачами социалистического строительства». Цель и назначение экологии Кашкаров видел в «овладении комплексом, рациональном использовании его, перестройке и мелиорации, создании новых комплексов».
В соответствии с этими установками он выдвигал в качестве важнейших задач экологии животных следующие проблемы: использование дикой фауны, ее реконструкцию путем акклиматизации новых видов и преобразования среды обитания, защиту растений от вредителей, рационализацию животноводства (породное районирование, режим содержания, пастбища и пр.), освоение новых территорий, анализ состояния экологической среды и заболеваемости людей. Специально подчеркивалось теоретическое значение экологии, ее огромная роль в дальнейшем развитии эволюционного учения.
Желая полнее познакомить советских биологов с состоянием зарубежной экологии, Д. Н. Кашкаров перевел и опубликовал в 1934 г. под своей редакцией небольшую книжку Ч. Элтона «Экология животных», представляющую краткое изложение классической книги того же автора, вышедшей в Англии в 1927 г. В предисловии от имени переводчика Кашкаров умело раскрыл содержание экологии, отметил исторические вехи и основные направления ее развития. Подчеркивая роль этой науки в народном хозяйстве, он вновь высказал мысль, что «экология наряду с генетикой является, по-видимому, в настоящее время наиболее актуальной из биологических дисциплин». Здесь Кашкаров не прошел мимо некоторых ошибочных теоретических взглядов Элтона, отмечая их в подстрочных примечаниях.
На основе своего большого педагогического опыта, используя ранее опубликованный «Курс биологии позвоночных», Д. Н. Кашкаров совместно с В. В. Станчинским в 1935 г. создал совершенно оригинальный, не имеющий прецедентов в мировой учебной зоологической литературе «Курс зоологии позвоночных». Этот курс был переиздан в 1940 г., а в 1938 г. переведен на украинский язык. В отличие от обычных курсов зоологии капитальное руководство Кашкарова и Станчинского давало гармоничное изложение сведений не только о современных, но и об ископаемых позвоночных животных, что вплотную подводило студентов к проблемам филогении и способствовало формированию эволюционного, диалектического мышления.
В отношении современных групп мы находим подробное описание морфологических особенностей, таксономии, географического распространения, обильный материал по экологии и, наконец, сведения о практическом значении. При этом авторы не ограничивались характеристикой обычного для курсов зоологии набора таксонов, а знакомили студентов с весьма широким кругом видов и жизненных форм, чем многократно усиливали познавательное значение своего учебника. Правда, в результате всего этого чрезмерно возрос его объем, но зато книга приобрела в некотором роде справочный, энциклопедический характер.
Отъезд из Ташкента не прервал научных связей Кашкардва со Средней Азией. На протяжении ряда лет он направлял в различные ее районы экологические экспедиции своих ленинградских сотрудников, аспирантов и студентов, а в некоторых из них лично принимал участие. Наиболее интересной и продуктивной оказалась поездка в Холодную пустыню Центрального Тянь-Шаня в 1934 г. Заметим, что заложенные Кашкаровым традиции экологических исследований Средней Азии закрепились в Ленинградском университете и с успехом поддерживаются и развиваются в настоящее время, как это хорошо показал в своей статье А. С. Мальчевский (1979).
Находясь в Ленинграде, Кашкаров изыскивал все возможности для продолжения ранее начатых работ по экологии каракульской и других пород овец.
Этим исследованиям он придавал принципиальное значение, видя в них новый путь эффективного использования экологических идей и методов в практике социалистического строительства. Нельзя не пожалеть, что капитальная монография по экологии каракульской овцы, выполненная Кашкаровым по заданию треста Союзкаракуль и по отзывам специалистов представлявшая выдающийся интерес, так и осталась неопубликованной.
Известным итогом экологического изучения животного мира пустынь явилась книга «Жизнь пустыни» (1936 г.), написанная Д. Н. Кашкаровым совместно с Е. П. Коровиным. Хотя книга носила научно-популярный характер, она была столь насыщена оригинальным фактическим материалом, что представила большой интерес н для специалистов зоологов и ботаников. В 1942 г. ее перевели и опубликовали во Франции. Выдающееся место среди экологической литературы и по сей день занимает книга «Холодная пустыня Центрального Тянь-Шаня» (1937 г.) Д. Н. Кашкарова и его молодых коллег, тогда еще студентов, — зоолога А. Н. Жукова и геоботаника К. В. Станюковича. Не останавливаясь на содержании книги, посвященной детальному экологическому анализу растительности и животного мира высокогорной пустыни, приведем из нее некоторые высказывания Кашкарова по более общим вопросам, в частности о методе экологии.
«В природе, — писал он, — мы видим массу явлений, аналогичных эксперименту.
Когда в одном и том же климате мы видим северный и южный склоны с различиями их комплексов, когда рядом существуют незасоленные участки и солонцы и т. д., мы видим в сущности то же самое, что получили бы при эксперименте в природных условиях.
Понять эти "эксперименты природы", расшифровать их при помощи инструментов, измерений, учета количественной стороны явления, путем широкого применения сравнительного метода — вот задача и метод современного описания, современного наблюдения. Основной метод экологии — описание и анализ взаимоотношений в природных условиях, "в поле". Анализ этот обычно бывает очень труден, и помочь здесь может прежде всего сравнительный метод: мы изучаем взаимоотношение (поведение) интересующего нас вида в разных условиях, наблюдая корреляции между изменением поведения вида с изменениями факторов среды.
Это и есть эколого-географический метод». Он имеет «то огромное преимущество, что применим не только к отдельным небольшим явлениям, но и к явлениям крупного масштаба, к которым эксперимент ни в коем случае не применим, по крайней мере эксперимент лабораторный».
Наряду с эколого-фаунистическими исследованиями Кашкаров из года в год все большее внимание уделял проблеме биоценоза.
Правда, ему не довелось самому осуществить намеченные биоцено- логические исследования, но он широко привлекал к ним аспирантов и студентов, успешно выполнивших ряд интересных работ в различных заповедниках. Проблеме биоценоза были посвящены статьи Кашкарова: «Направление и очередные задачи в изучении биоценозов» (1938 г.) и «О комплексности и задачах зоологического сектора лесостепной научно-исследовательской станции "Лес на Ворскле"» (1939 г.).
В них автор энергично отстаивал идею единого животно-растительного сообщества, возражал против ограниченного, чисто фитоценологического подхода, доказывал необходимость всестороннего комплексного изучения биоценозов. В качестве основной теоретической посылки Кашкаров пропагандировал принцип первоначального изучения общего, а уже потом деталей того или иного комплекса. При этом он любил ссылаться на известный эпиграф к «Учению о лесе» Г. Ф. Морозова, заимствованный последним из «Оснований лесоводства» немецкого лесовода Г. Котта.
Его Д. Н. Кашкаров приводил и в своих «Основах экологии животных», ибо эпиграф этот вполне отвечал взглядам ученого. Как известно, упомянутый отрывок гласит: «Если разобрать часы и каждую пружину порознь показать кому-нибудь, то он при самом ясном описании не будет еще иметь настоящего понятия ни о сих отдельных предметах, ни о часах вообще, а получит оное только тогда, когда наперед увидит все части в надлежащей между собою связи. Точно так же бывает со всеми науками, составленными из многих частей, и в особенности с наукою лесоводства. Пока не найдет в ней точки, с которой можно было бы осмотреть все в совокупности, до тех пор будет трудно видеть ясно и понимать надлежащим образом отдельные сего целого части.
С какой бы части ни начинали науку лесоводства, все покажется слишком отдельным и потому односторонним, но ежели наперед осмотришь все вообще, ежели наперед будешь знать, к чему что служит, то и все отдельные части поймешь легче и все заметишь лучше».
Эту дедуктивную точку зрения Кашкаров несколько даже гиперболизировал вследствие того, что лично ему явно менее импонировало изучение экологии отдельных видов, а не сообществ.
В качестве основных задач биоценологических работ Кашкаров выдвигал следующие:
- «В какой мере понятие биоценоз, введенное Мёбиусом, является соответствующим реальному распределению жизни в природе; кто входит в биоценоз — все ли организмы, растительные и животные, сосуществующие вместе в одной группировке, или можно говорить о фитоценозах, зооценозах и т. д.;
- каковы границы биоценозов, чем они определяются, как их устанавливать и к какому биоценозу относить мигрирующие виды, деятельные одну часть жизни в одной, другую — в другой группировке;
- в какой мере составляющие биоценоз организмы находятся в соответствии с физическими условиями существования и какова степень связанности организмов в биоценозе между собой, то есть определяется ли состав биоценоза физическими условиями биотопа, или же суть заключается в так называемых биоцено-тических связях, в какой мере устойчивы биоценозы при наличии факта их постоянной изменчивости».
