Периодические явления в жизни зверей, птиц и гад Воронежской губернии.
Дело в том, что в 1855 г. в Москве появилась скромно оформленная книга — магистерская диссертация ученика К. Ф. Рулье Николая Алексеевича Северцова (1827 — 1885) под названием «Периодические явления в жизни зверей, птиц и гад Воронежской губернии». На ее титульном листе был помещен в качестве эпиграфа известный афоризм Рулье о трех вершках болота. Книгу открывает обстоятельное предисловие, в котором автор не ограничивается частными вопросами, имеющими непосредственное отношение к теме исследования, а излагает свое мнение по широкому кругу теоретических проблем, лежащих в ее основе. Недаром в подзаголовке предисловия в первую очередь оговорен «Общий ход зоологических идей и последовательные воззрения на науку в XIX в.».
Н. А. Северцов сетует на одностороннее увлечение зоологов формальной систематикой, сравнительной анатомией и эмбриологией, тогда как «по окончании зародышевого развития животное только начинает свою самостоятельную жизнь, то есть тогда начинается деятельность целого организма (здесь и ниже курсив автора, — Г. Н.), возбуждаемая впечатлениями извне. Эта деятельность проявляется рядом явлений биологических, из которых каждое есть результат, внешнее проявление жизненных процессов, совершающихся внутри организма и составляющих исключительный предмет физиологии. Таковы выбор пищи, выбор местности, разнообразные движения, каждое с определенной целью. Вследствие этой внешней деятельности и потребностей, удовлетворение которых животное находит только вне своего собственного организма, являются определенные отношения животного к среде, в которой оно живет, и, кроме сходства или несходства в признаках, не менее определенные жизненные отношения к другим видам животных и к остальным особям своего вида. Оно одиноко или общественно, общественно постоянно или для определенной цели; при производстве себе подобных оно не ограничивается физиологическим процессом оплодотворения и развития зародыша; у высших из раздельнополых животных есть семейная жизнь, воспитание молодых, определенные отношения самца к самке, родителей к детям».
В плане изучения «нравов» животных и их классификации большой вклад, по мнению Н. А. Северцова, внесли Ж. Бюффон и особенно П. С. Паллас, тем более что последний был отличным, очень точным наблюдателем, разносторонним теоретиком. Следуя за Палласом, Северцов подчеркивал значение детальных наблюдений за периодическими явлениями в жизни животных в их глубокой зависимости от конкретных, но отнюдь не средних климатических условий. Одновременно Северцов резко критиковал некоторых ученых, которые при объяснении подобных явлений злоупотребляют ссылками на якобы ведущую роль всемогущих инстинктов, и признавал несравненно более правильным и плодотворным путь, по которому пошел К. Глогер. Его небольшую книжку Северцов ценил, как мы уже убедились, очень высоко, считая, что именно он доказал, насколько «необходимы подробные местные наблюдения» для определения «влияния внешних условий на животную жизнь», и что именно в этом заключается «потребность науки, которая оправдывает, между прочим, и появление наших воронежских наблюдений».
Далее Н. А. Северцов ссылается на своих отечественных предшественников в деле изучения биологии наземных позвоночных — К. М. Бэра, А. Д. Нордмана, Э. А. Эверсманна, К. Ф. Кесслера, А. Черная и особенно А. Ф. Миддендорфа. Но наиболее подробно, с глубоким пониманием сути дела в предисловии рассмотрены теоретические воззрения и методические принципы К. Ф. Рулье. В соответствии с ними Северцов в следующих словах изложил план своего исследования: «Этот план очень прост. Каждое явление мы изучаем сравнительно у всех животных, у которых заметили его. Порядок в описании явлений определяется их естественной последовательностью, от весны до весны; только явления линяния отделены от прочих, современных им, по необходимости описать их все вместе и в связи между собой, но при этом не упущена из вида связь линяния с остальными периодическими явлениями. Климатические изменения наружности животных мы тоже старались представить в связи с периодическими явлениями их жизни, особенно с линянием, от которого они всего ближе зависят. Вообще мы имели в виду многопричинность и связь явлений, как и следовало ученику К. Ф. Рулье, но помнили тоже, что эти многочисленные причины и условия явления имеют на него не одинаковое влияние: есть причины главные и второстепенные».
Северцов подчеркнул роль Рулье как руководителя, чьи советы восполняли отсутствие соответствующей теоретической и методической литературы, а равно личного опыта.
Он написал: «Построение научной системы исследования через сравнение бесчисленного множества местных фактов было трудом нелегким, скажем более, оно было бы невозможно для неопытного исследователя, если бы не облегчалось помощью К. Ф. Рулье. Я ему сообщал свои наблюдения; он мне сообщал другие факты и указывал источники, откуда я мог брать материалы для сравнительной оценки своих наблюдений. Готовых общих выводов он мне не сообщал, зато руководствовал в группировке фактов и упражнял в анализе их значения. При этих упражнениях, всегда изустных, я всегда должен был сам отыскать связь явлений, часто относящихся к другим отраслям науки, и составить общий вывод. Этими упражнениями я усвоил себе научную методу обработки наблюдений, которой руководствовался впоследствии. .. Иногда наши мнения были несогласны; но, признаюсь, я уступал весьма неохотно и уступал только логике, а не авторитету наставника». И далее: «Из сказанного понятно участие наставника в предлагаемом труде его ученика; без него этот труд не мог появиться в своем настоящем виде, потому что именно ему мы обязаны усвоенной нами методой исследования.
Но это участие не могло быть выражено в цитатах; мы не заимствовали у профессора К. Ф. Рулье ни одного частного положения, ни одного частного факта, хотя почти на каждой странице выразилось общее влияние его взгляда на науку. Мы глубоко убеждены в ясности, логичности и научной пользе этого взгляда и ценим свой труд как труд ученика К. Ф. Рулье, прочно усвоившего направление и методу своего наставника. Главный наш недостаток это то, что мы по неопытности иногда невольно отступали от этой методы».
Определенную оригинальность труду Северцова придают уже первые страницы, следующие за предисловием и посвященные своеобразному оглавлению.
Последнее представляет как бы краткий конспект содержания книги, поскольку включает многие разделы, особо не выделенные в подзаголовках текста, но имеющиеся в нем фактически. Книга включает восемь глав, носящих следующие названия: введение; весенний пролет птиц; размещение разных видов зверей, птиц и гадов во время вывода детей; время вывода детей; перелеты и переселение птиц от июля до сентября; осенние передвижения и зимняя жизнь наземных позвоночных; явления линяния; общий характер воронежской фауны. В конце книги приведено 43 кратких «Положения», т. е. тезиса.
В общем Северцов предпринял смелую попытку на деле применить идеи своего учителя, избрав для этой цели фауну наземных позвоночных обширной, богатой природными ресурсами Воронежской губернии, расположенной на стыке лесной и степной зон с их причудливым смешением разнообразных ландшафтов, обильно населенных в ту пору зверями и птицами. Результатом девятилетних напряженных полевых исследований и явился ныне ставший классическим труд. По сути дела он оказался первым специально экологическим исследованием в России, причем выполненным на таком высоком уровне, что Н. А. Северцова наряду с его учителем К. Ф. Рулье и А. Ф. Миддендорфом совершенно справедливо причисляют к основоположникам отечественной экологии животных.
Напомним, что хотя известное путешествие Миддендорфа относится к 40-м годам, однако основанная на его результатах монография вышла в свет только спустя 12 лет после издания книги Северцова. Хронологически так, однако по существу дело обстояло иначе в том смысле, что Миддендорф, совершив в начале 40-х годов свою экспедицию, уже тогда безусловно располагал совершенно определенной теоретической концепцией, но только сильно запоздал с обнародованием своего труда. Известно, что ко времени публикации книги Северцова Миддендорф уже принадлежал к числу ведущих отечественных ученых, был академиком и пользовался большим авторитетом за рубежом, не говоря о России.
Впрочем, книга Северцова не составила бы важного этапа в становлении отечественной экологии, если бы ограничилась одним лишь практическим применением идей Рулье.
Северцов настолько углубил и развил их, а также столь оригинально разработал метод экологического анализа группировок животных, не говоря об обилии фактов и важных обобщений, что во многих отношениях безусловно превзошел своего учителя и других современных зоологов. Северцов придал своему исследованию выраженный динамический характер, проследив изменения группировок наземных позвоночных животных на протяжении ряда лет, по сезонам, в течение суток и выявив тесную взаимную связь между ними. Благодаря этому его работа приобрела в известной мере синэкологический аспект.
Основные черты метода, принятого Северцовым, коротко могут быть изложены в следующих пунктах: изучение животных не порознь, а в тесном взаимодействии как друг с другом, так и с окружающей средой; изучение их в состоянии непрерывного развития; исследование не путем кратковременных экспедиций, а при помощи длительных, многолетних стационарных наблюдений на достаточно обширной и разнообразной в ландшафтном отношении территории, чтобы наиболее полно и глубоко вскрыть динамику жизни фауны в зависимости от изменяющейся в пространстве и времени среды обитания; сосредоточение внимания в пределах изучаемой территории на группировках животных, приуроченных к известным характерным участкам местности; широкое использование метода сравнения, или, выражаясь современным языком, сравнительного эколого-географического метода.
Не имея возможности остановиться на конкретном фактическом содержании книги Северцова (это завело бы нас слишком далеко), отметим только некоторые общие теоретические выводы диссертанта, разбросанные во многих местах его сочинения. Все эти заключения, так сказать, бьют в одну точку — подчеркивают зависимость различных сторон жизни животных от окружающей среды. В частности, Северцов писал: «Приведенные примеры достаточны, чтобы показать, что самые ничтожные изменения внешних условий отражаются в жизни животных, что каждое движение сверх внутреннего побуждения зависит от внешних условий, можно даже сказать исключительно зависит, так как и внутреннее побуждение к движению есть следствие впечатления извне. Самые чисто органические потребности, голод и жажда, подчиняются влиянию внешних условий. Всякое движение животного строго сообразно с изменениями среды, где живет это животное, и только различия в личной восприимчивости особей отчасти скрывают от наблюдателя эту неизменную правильность животной жизни». Несколько далее, читаем аналогичные слова: «Все доселе изученные нами явления подводятся под одну общую формулу: периодические изменения среды, в которой живет животное, обусловливают периодические явления его жизни и все до ничтожнейших обстоятельств этих явлений, но притом, во-первых, различна восприимчивость разных видов животных к этим изменениям среды и, во-вторых, всякое предыдущие действие животного, всякое изменение его организма имеет влияние на последующее. . .».
Северцов неоднократно специально подчеркивал необходимость, мы бы теперь сказали, биоценологического подхода к зоологическим исследованиям.
Он исходил из того, что «животные, то есть звери и гады постоянно, а птицы преимущественно во время вывода детей, группируются в мелкие местные фауны. . .». Исходя из этого Северцов утверждал, что «изучение группировки животных на малых пространствах, изучение этих крошечных элементарных фаун, есть самая твердая точка опоры для вывода общих законов распределения животных на земном шаре». В другом месте, повторяя этот тезис, Северцов дополнил его указанием на необходимость изучения «взаимных отношений этих мелких фаун», чем подчеркнул его синэкологическое звучание.
В период полевых исследований Северцова фауна наземных позвоночных Воронежской губернии, как мы отмечали, отличалась значительным разнообразием. Но уже тогда на ней и всей природе сказывалась деятельность человека. Этот процесс не-мог остаться незамеченным таким тонким наблюдателем, как Северцов. Он привел много интересных сведений на сей счет и сделал следующее заключение: «Животные в населенных местах отчасти живут на счет человека, отчасти вытесняются им, следовательно, происходит изменение и в их нравах, и в их распределении, потому что остающиеся породы распространяются за счет вытесненных». В другом месте, а именно в заключительных «Положениях», мы читаем: «Человеческий труд (обработка земли, степные пруды и пр.) вытесняет гнездящихся степных птиц и привлекает прилетающих кормиться во время перелетов после вывода детей».
В настоящее время, когда антропогенные факторы оказывают столь глубокое и разностороннее воздействие, для нас особенно примечательно то обстоятельство, что эти факторы и раньше привлекали внимание натуралистов. Помимо того, собранные более ста лет тому назад точные фактические данные ныне позволяют проследить изменения, произошедшие в видовом составе, численности и образе жизни животных.
Книга Н. А. Северцова получила весьма высокую оценку и устах А. Ф. Миддендорфа, которому довелось рецензировать ее в связи с соисканием так называемой Демидовской премии. Сделанный Миддендорфом «Разбор сочинения г. Северцова. . .» (1856 г.) имеет для нас двоякое значение: как свидетельство мнения о нем наиболее авторитетного современника, так и изложение самим Миддендорфом его собственных теоретических воззрений в области экологии. Академик всецело поддержал своего молодого коллегу, весьма лестно оценив его труд и высказав сожаление, что соискателю нельзя сразу же присвоить ученую степень доктора. Миддендорф не просто похвалил работу Северцова, но специально подчеркнул новаторский ее характер и ни словом не упомянул о том, что фактически уже десять с лишним лет как он сам наметил и осуществил аналогичное исследование, вслед за К. М. Бэром открыв тот путь в зоологии, по которому идет Н. А. Северцов и которому он, А. Ф. Миддендорф, уступил в этом деле свой приоритет.
В отзыве Миддендорф неоднократно подчеркивал выдающееся принципиальное значение работы Северцова и применявшегося им метода, значение, далеко выходящее за пределы нашей страны.
Миддендорф указывал, что эта книга «представляет совершенно новое явление в русской литературе», что «с сочинения г. Северцова начинается новый отдел истории зоологической литературы в России; когда же оно сделается доступным Западу, то, можно ожидать, встретит по новизне своей самый лестный прием, скажу Даже более, произведет благодетельное влияние на ход современной орнитологической журналистики». Для зарубежных ученых, по мнению Миддендорфа, особенно важно освоение метода Северцова, «потому что чрезвычайно много зависит от той методы, по которой производятся наблюдения: она как бы открывает собою новую колею, по которой можно дойти до важных открытий». Одновременно книга Северцова свидетельствует о научной смелости молодого автора, которому «надобно было вовсе покинуть избитую, обыкновенную тропу и искать главнейших целей зоологической географии не в подробном, хотя и сравнительном, исчислении животных пород исследуемой страны, а напротив того, в разрешении несравненно труднейшей задачи, то есть в определении той тесной связи, которая существует между отличительными свойствами данной фауны и особенностями как той почвы, на которой она живет, так и того климата, в котором она дышит и развивается».
И далее Миддендорф писал: «Наш автор поставил себе задачею прежде всего точнейше наблюдать быт и явления жизни воздуходышащих животных своей родины; но вместе с тем, убежденный в тесной связи данных явлений с внешними влияниями, он пытался раскрыть то непрерывное сцепление, которым свойственные его наблюдениям данные связаны с климатом его родины в обширнейшем смысле этого слова, то есть обусловливаются им».
