Путешествия Михаила Таушера 1808 года
Когда он обследовал в натуралистическом отношении прикаспийские степи между Волгой и Уралом, а также нижнее течение Волги и некоторых ее притоков. Путешествие было совершено по следующему маршруту. Из Москвы Таушер поехал в Саратов, где был в середине мая 1808 г. Отсюда он отправился для обследования флоры и фауны степных рек: Еруслана, его притока Торгуни, побывал в верховьях Большого и Малого Узеней и на р. Караман, левом притоке Волги. Затем он посетил соленое озеро Эльтон и проехал южнее — до озера Баскунчак. Здесь он обследовал, между прочим, гору Богдо — характерную одиночную возвышенность, сложенную триасовыми известняками и поднимающуюся на 130 м над окружающей плоской равниной. Затем наш путешественник посетил пески Нарынь, или Рынь, к северо-востоку от Баскунчака. Отсюда Таушер повернул на запад и прибыл в колонию Сарепту близ города Царицына — теперешнего Сталинграда. Обследовав волжские берега в этом районе, Таушер направился на р. Иловлю, правый приток Дона, где очень заинтересовался фауной и флорой крутых меловых обрывов по берегам этой живописной реки. Это был последний этап путешествия, из которого Таушер привез в Горенки богатые зоологические и ботанические сборы и о котором сделал сообщение в Обществе испытателей природы. [1]
Будучи энтомологом по специальности, Таушер не замыкался, однако, в кругу своей дисциплины.
Материалы, оставшиеся от этого путешествия, показывают, что его интересовали все области естествознания. Он сделал много ценных наблюдений над природой заволжских степей, их географическим характером, их животным и растительным миром, плодом чего явилась его статья в «Мемуарах» Общества испытателей природы. Из писем Таушера к графу Разумовскому,, где он беглыми штрихами характеризует свою экспедицию, видно, что наш путешественник подходил к своей задаче всесторонне, как истинный последователь Палласа. Описывая, например, прикаспийские степи, он попутно исправлял карту местности, указывая, что Общий Сырт отнюдь, не доходит до самой Волги, как это изображали на картах его времени. Он характеризует соляные промыслы на Эльтоне, живописует покрытые солью берега озера Баскунчак, которые, по его словам, походят издали на снежную равнину; отмечает волноприбойные знаки на горе Богдо и делает совершенно правильный вывод, что в древности Каспийское море простиралось далеко к северу. Он сообщает своему патрону о поимке на нижней Волге красивого и редкого жука Buprestis auratus Pall., который по своей окраске может соперничать с насекомыми тропических стран, и тут же добавляет, что нашел еще не описанное растение из семейства гвоздичных. [2] В Сарепте его интересуют, помимо прочего, быт и нравы местных калмыков. Он совершенно правильно указывает на своеобразие флоры меловых обрывов по Волге и по Иловле и т. д. [3]
Словом, перед нами не только коллекционер-энтомолог, но и мыслящий, широко образованный натуралист, обладающий хорошей научной подготовкой в разных областях,, умеющий делать выводы из наблюдаемых фактов, а не только их описывать и классифицировать. Это важно отметить, так как это обстоятельство делает нам более понятным и факт появления биологических работ Таушера, опубликованных им значительно позднее.
В следующем, 1809 г. Таушер опять ездил в заволжские степи, но на этот раз проследовал значительно восточнее — за р. Урал, до озера Индер, которое лежит в 15 км к востоку от р. Урала. Таушер подробно изучил доступными ему средствами озеро, измерил его глубину, пробив для этой цели соляную корку, и по возвращении, 15 марта 1810 г., сообщил свои наблюдения в заседании Общества испытателей природы. [4] По предположению Таушера, соли, содержащиеся в воде озера, вымываются подземными источниками из соленосных пластов, залегающих в соседних горах.
Заметим, что мнение это подтвердилось позднейшими исследованиями Индера, произведенными уже в наше время. Оказалось, что озеро, действительно, является стоком для рассолов выщелачивания, которые озеро принимает в виде грунтовых вод. Величину озера Таушер определил приблизительно в 60 км в окружности. Цифра эта, взятая со слов казаков, оказалась преувеличенной.
Таушер был одним из первых, если не первым, исследователем этого замечательного озера, которое лишь в наше время изучено вполне основательно.
В своей специальной области Таушер занимался преимущественно жуками и бабочками. В протоколах Общества испытателей природы есть указание, что его лепидоптерологическая коллекция была по своей полноте едва ли не первой в Европе. [5] В «Трудах» Общества испытателей природы за первые годы его существования Таушер напечатал ряд статей, посвященных описанию найденных им в России новых видов насекомых. [6] Из жуков его особенно интересовали семейства Cantharididae и Tenebrionidae. Им описан ряд южных и юго-восточных чернотелок и бабочек (Tenthyria taurica Tausch., Anatolica subquadrata Tausch., Anatolica impressa Tausch., Plusia cheiranthi Tausch., Sentia maritime Tausch.).
Таушер был очень деятельным членом Общества. Не многие заседания проходили без его участия. [7] Он рассказывал о своих путешествиях, показывал свои сборы, демонстрировал редких насекомых [8] и т. д. Эта деятельность обнимает период с 1806 по 1812 г. Позднее имя Таушера исчезает из летописи Общества: Таушер перестал принимать какое-либо участие в научной жизни Москвы. Причиной этого является его отъезд из России, что произошло, вернее всего, около 1813 г. Дальнейший след нашего энтомолога теряется и обнаруживается вновь лишь несколько лет спустя, в 1817 г,,, когда появилась в свет его первая работа. Он уехал в Германию и после некоторых скитаний по Саксонии поселился в Дрездене, где состоял членом местного научного (минералогического) общества. В это время Таушеру было около 40 лет.
Причинах отъезда Таушера из России мы можем лишь гадать. Единственным документом, бросающим некоторый, свет на это событие, является автобиографическое стихотворение Таушера, опубликованное им позднее, в 1818 г., в предисловии к напечатанному им в Германии трактату о прогрессивном развитии организмов. [9]
Приводим это характерное стихотворение, написанное гекзаметром. [10]
Северный лед растопляя, живит нас весенним дыханьем Дружба достойных. Она охлаждала мне жаркие щеки В знойных степях. Утешая, она подавала мне руку В час, когда я, против воли и долга, утрачивал силы. В счастье и в горе хранила меня — в безотрадных пустынях, И посреди елисейских долин моей родины милой.
Силы давала терпеть и бороться. Она защитила Истину против коварной лжи и бесстыдной корысти, Против злой клеветы и грязных вражеских козней. Пусть же здравствует дружба в союзе с божественной правдой. Истина есть божество. И недаром честный ученый, Скорбно блуждая по мрачным тропам печальной судьбины, Видит мерцанье ее отдаленных лучей: то мерцанье Правды и вечного света. И если бы даже угасла Жизнь на Земле, то я верю, что чистая дружба затеплит Вновь этот жизненный факел от Солнца божественной правды, Все превратит своим нежным дыханьем в весеннюю радость. Тайные силы великой Праматери — мощной Природы — Скрыты от смертных очей. И едва издалека мерцает Истины свет для взора ученого, честной дорогой К цели идущего. Пусть же друзья извинят мне ошибки. Пусть всемогущий дух высшей мудрости, жизни и света Бледное это мерцанье раздует в блестящее пламя, Что озарит человечество и никогда не угаснет.
Смысл этого стихотворения будет для читателя более ясным, если мы в двух словах поясним, что представлял собой высокопоставленный хозяин Таушера, на частной службе у которого он состоял, — граф Алексей Кириллович Разумовский.
Это был типичный русский вельможа конца XVIII в., у которого внеший лоск соединялся с барским деспотизмом. Он унаследовал огромные богатства от своего отца, брата фаворита Екатерины II, и жил замкнуто среди царской роскоши, устроив для своего личного удовольствия целый научный институт. «Из познаний своих, — пишет современник, — он делал то же употребление, что и из своего богатства: он наслаждался им один, без всякой пользы для других». [11] По характеру это был человек крайне высокомерный и в то же время крайне подозрительный и неустойчивый. [12] Он склонен был слушать наветы и, руководясь тайными доносами своих клевретов, неожиданно и резко изменял отношение к тем, кто от него зависел.
Служить у такого человека было крайне тяжело. Вокруг него всегда толпился целый рой искателей и льстецов и процветала атмосфера интриг и козней. Такова была обстановка, в которой пришлось жить Таушеру в Горенках. Несомненно, что, упоминая о пережитых им гонениях, о «коварной лжи», «злой клевете» и «бесстыдной корысти», наш ученый имел в виду именно эти черты «двора» Разумовского. Правда, у Таушера нашлись и добрые друзья и защитники, недаром он с таким теплым чувством говорит о «дружбе достойных». Одним из таких друзей, судя по некоторым отзывам Таушера, был для него его старший современник, основатель Московского общества испытателей природы — Фишер фон-Вальдгейм. [13] Вообще об этом Обществе и его деятелях Таушер сохранил лучшие воспоминания и, уехав в Германию, продолжал посвящать ему свои печатные работы [14] и числиться его сочленом.
Совершенно понятно, что при таких обстоятельствах Горенки были плохим убежищем для нашего энтомолога с его прекраснодушными мечтами о «божественной правде» и «высшей мудрости», и ему пришлось, в конце концов, искать для себя мирной пристани в другом месте. Заметного служебного положения он не достиг и никакой ученой карьеры не сделал. О его служебной деятельности в Германии мы ничего определенного не знаем, и лишь на основании некоторых косвенных данных можем предположить, что он служил в одном из сельскохозяйственных учреждений и имел отношение к прикладной энтомологии. [15]
Вот и все, что нам известно о биографии Таушера. Других данных о нем, а также года его смерти, установить пока не удалось. Не исключено, однако, что в неопубликованных материалах Архива Общества испытателей природы могут отыскаться дополнительные данные о Таушере.
[1] Notice sur les steppes de la Russie en general et particulierement sur: celles, qui s'etendent entre le Volga et l'Oural. Мёт. de la Soc. des naturalises de Moscou, t. IV страница 213 — 218.
[2] Это письмо на французском языке сохранилось, потому что Фишер передал его для оглашения в Общество испытателей природы (смотрите: Mem. de la Soc. des naturalistes de Moscou, t. II, 1809, страница X — XVI).
[3] Постоянным спутником и верным помощником Таушера в его экспедициях был препаратор Московского общества испытателей природы Юдицкий, поступивший туда в 1807 г. в качестве хранителя кабинета натуральной истории. В 1812 г., при оккупации Москвы армией Наполеона, Юдицкого оставили в Москве для охраны коллекций кабинета. При этом его собственное имущество было разграблено французскими солдатами. Позднее, уже в старости, Юдицкий служил в Московской медико хирургической академии, где помогал Г. И. Фишеру и К Ф. Рулье при демонстрировании препаратов студентам, и пр.
[4] L'Inderskoie. Mem. de la Soc. des naturalistes de Moscou, т. IV, 1812 — 1813, страница 229 — 234. Заметим, что этот том «Трудов» Общества был отпечатан только в 1820 г. почти через 10 лет после доклада Таушера.
[5] Mem. de la Soc. des naturalistes de Moscou, 1809, страница X.
[6] Кроме первой своей работы о новых видах бабочек, упомянутой выше, Таушер напечатал в «Мемуарах» Общества: 1) Sur quelques Noctuelles nouvelles de la Russie. Mem. de la Soc. des naturalistes de Moscou, t. II, 1809, страница 313 — 326 (8 видов Noctua). 2) Enumeratio atque descriptio insectorum ex familia Cantharidiarum, quas in Russia obseivai. Там же, т. Ill, 1812, страница 129 — 164 (вышла также в отдельном издании: Mosquae, 1811). 3) Tenthyriae ruthenicae, descriptionibus iconibusque illustratae. Там же, т. Ill, 1812, страница 22 — 42, 313 — 316.
[7] Иных прикаспийских степей и представил составленный им каталог жуков,, водящихся в России, и т. д. Председатель Общества Г. И. Фишер фон Вальдгейм характеризовал Таушера как человека «наделенного неутомимым рвением» (С. Ю. Липшиц. Московское общество испытателей природы за 135 лет его существования. М., 1940, страница 43).
[8] В одном из протоколов отмечено, что Таушер показывал на заседании Locusta pedo, Gryllus muricatus и др.
[9]
[10] Versuch die Idee einer fortgesetzten Schopfung oder einer fortwahrenden Entstehung neuer Organismen darzustellen.
[11] Ф. В и гель. Воспоминания, т. И, ч. III. М., 1866, страница 87.
[12] А. А. Васильчиков. Семейство Разумовских, т. II. С-Пб., 1880, страница 25, 50 и сл.
[13] Григорий Иванович Фишер фон-Вальдгейм (1771 — 1853) — зоолог и палеонтолог, ученик Кювье, автор знаменитой «Энтомографии России» (5 томов, М., 1820 — 1851). Приехал в Россию в 1804 г. и посвятил своей второй родине всю свою научную жизнь. Профессор Московского университета, разносторонний ученый.
[14] Например свой биологический трактат, напечатанный в 1817 г. в Лейпциге.
[15] Jagdwissenschaften). Andre oekon., Neugik. und Verhandl., Bd. 11, страница 9 — 14.
